(1). Въ конецъ, въ разумъ сыновъ Кореовыхъ. Богъ Вавилонянамъ предалъ согрѣшившій народъ, осудивъ его на семидесятилѣтній плѣнъ. Посему псаломъ сей изреченъ какъ бы отъ лица плѣнниковъ, сѣтующихъ и желающихъ освобожденія. Поелику между ними были благочестивые, какъ божественный Даніилъ, какъ чудный Іезекіиль, какъ добропобѣдные мученики Ананія, Азарія и Мисаилъ, со всею горячностію любившіе Бога и желавшіе законнаго служенія Ему; то пророческое слово отъ лица ихъ, что имъ надлежало говорить во время бѣдствія, изрекаетъ это еще за много родовъ, чтобы утѣшались симъ пророчествомъ и вразумлялись ученіемъ. Поэтому псаломъ и подписанъ: въ конецъ, потому что сказанное въ немъ воспріяло конецъ по истеченіи многаго времени. А также присовокуплено: въ разумъ, потому что впадающимъ въ бѣдствія особенно нуженъ разумъ.

(2). Имъ же образомъ желаетъ елень на источники водныя: сице желаетъ душа моя къ Тебѣ Боже. Говорятъ, что олени пожираютъ ядовитыхъ животныхъ, и отъ того палитъ ихъ сильная жажда, и со всѣмъ жаромъ устремляются они къ водѣ. Посему и помянутые выше праведники, живя съ Вавилонянами, людьми злочестивыми и беззаконными, которые вполнѣ уподоблялись пресмыкающимся животнымъ, справедливо говорили, что подобно еленямъ жаждутъ они Бога, желая освобожденія себѣ изъ Вавилона и ожидая Божественной помощи.

(3). Возжада душа моя къ Богу крѣпкому, живому: когда пріиду и явлюся лицу Божію? Желаю и жажду служенія живому Богу моему; ибо явиться лицу Божію значитъ служить Ему по закону; а таковое служеніе ограничено было Іерусалимомъ. И сему научаютъ не одинъ блаженный Моѵсей, но и три блаженные мученика, Ананія, Азарія и Мисаилъ, молившіеся Богу въ пещи. Весьма же прилично называютъ Бога крѣпкимъ и живымъ, имѣя въ виду неодушевленныхъ и недвижущихся вавилонскихъ идоловъ.

(4). Быша слезы моя хлѣбъ день и нощь, внегда глаголатися мнѣ на всякь день, гдѣ есть Богъ твой? (5). Сія помянухъ, и изліяхъ на мя душу мою. День и ночь сѣтуя, говоритъ Пророкъ, не могъ я насытиться плачемъ, но какъ бы въ нѣкую пищу обращаю слезы, слыша дѣлаемыя Тебѣ укоризны; потому что непріязненные мнѣ издѣваются надо мною, представляя попеченіе Твое о мнѣ столько слабымъ, что не можетъ преодолѣть силы ихъ. Посему, размышляя о семъ непрестанно, не прекращаю я плача. Сіе значатъ слова: изліяхъ на мя душу мою, то есть, истекъ я слезами и подвигся къ рыданію.

Яко пройду въ мѣсто селенія дивна, даже до дома Божія, во гласѣ радованія и исповѣданiя, шума празднующаго. Селеніемъ называетъ Пророкъ Божіе покровительство. Посему возвѣщаетъ послѣ скорбнаго пріятное, и напередъ даетъ знать, что вскорѣ будутъ воззваны, путеводимые Божественною благодатію возвратятся въ вожделѣнную для нихъ землю, возсозиждутъ домъ Божій и будутъ совершать обычныя торжества, и слухъ ихъ огласится празднественнымъ шумомъ и духовнымъ сладкопѣніемъ. Предвѣщаетъ же и блаженный Исаія, что возвратятся съ великою честію, что повезутъ ихъ мски въ колесницахъ, и сверху будутъ они прикрыты сѣнями, не обезпокоиваемые лучами солнечными (Ис. 66, 20). Сію мысль выражаетъ и Акила: войду въ осѣненное мѣсто, изводя ихъ до дому Божія, со гласомъ хваленія и благодаренія празднующаго народа; то есть, ликуя, пѣснословля Бога Спасителя, и наслаждаясь тѣнію во время шествiя, дойдемъ мы до дому Божія, возвращаясь какъ бы торжественнымъ какимъ ходомъ. Услышавъ сіе предреченiе, будутъ сами себя утѣшать, говоря:

(6). Вскую прискорбна еси душе моя? И вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко исповѣмся Ему, спасеніе лица моего, и Богъ мой. Внявъ симъ обѣтованіямъ, перестань душа смущаться и скорбѣть, но, подкрѣпляемая упованіемъ, ожидай исполненія предреченію, въ которомъ увидѣвъ совершившееся спасеніе, возгласишь пѣснопѣнія спасшему Богу.

(7). Ко мнѣ самому душа моя смятеся: сего ради помянухъ тя отъ земли Іордански и Ермоніимски, отъ горы малыя. Здѣсь представляется душа разговаривающею сама съ собою. И поелику сказано: перестань печалиться, внявъ обѣтованіямъ благъ, то отвѣтствуетъ на сіе, говоря: не напрасно смущаюсь и предаюсь, какъ описано выше, плачу; потому что воспоминаніе объ отечественной землѣ извлекаетъ у меня слезы. Землею Іорданскою называетъ Пророкъ обѣтованную землю, а Ермоніимскою — гору Аермонъ; обозначаетъ же всю оную землю горою и рѣкою. Такъ перевелъ и Симмахъ: душа моя истаеваетъ, когда вспоминаю о тебѣ отъ земли Іорданской и отъ самой малой горы Ермоніимской.

(8). Бездна бездну призываетъ во гласѣ хлябій Твоихъ: вся высоты твоя и волны твоя на мнѣ преидоша. Живя въ землѣ той, былъ я преданъ множеству непріязненныхъ мнѣ и какъ бы погруженъ въ какой-то безднѣ. Бездною же называетъ Пророкъ воинскіе ряды, и чрезмѣрное ихъ множество уподобляетъ неизмѣримымъ водамъ, сдѣланное ими — древнему потопу, опустошившему цѣлую вселенную. И сіе Симмахъ перевелъ яснѣе: бездна срѣтилась съ бездной отъ шума потоковъ Твоихъ; потому что Ты ихъ навелъ, наказывая меня за беззаконіе. Бури Твои и волны Твои прошли надо мною. Поелику воинство уподобилъ безднѣ, то удержалъ тоже иносказаніе, и нападенія воинства назвалъ волнами и бурями. О семъ-то и болѣзную, говоритъ Пророкъ. Вспоминаніе объ этомъ уязвляетъ меня. Однакожъ утѣшеніемъ для себя имѣю Твое человѣколюбіе. Ибо присовокупилъ онъ слѣдующее:

(9). Въ день заповѣсть Господь милость Свою: и нощію пѣснь Его отъ мене, молитва Богу живота моего. Зная ниспосылаемую всегда Богомъ милость и ночью размышляя о семъ самъ съ собою, пою и пѣснословлю такъ Промышляющаго о насъ. Но приношу Ему и прошенія, умоляя о томъ, чтобы мнѣ не быть лишену сего человѣколюбія. Потомъ передаетъ намъ и слова молитвы.

(10). Реку Богу: заступникъ мой еси, почто мя забылъ еси? И вскую сѣтуя хожду, внегда оскорбляетъ врагъ? (11). Внегда сокрушатися костемъ моимъ, поношаху ми врази мои, внегда глаголати имъ мнѣ на всякъ день: гдѣ есть Богъ твой? Вѣщая сіе Владыкѣ моему Господу, всегда пользовался я Твоимъ промышленіемъ. Почему же нынѣ лишилъ меня онаго, такъ что принужденъ я непрестанно смущаться и плакать, слыша укоризны непріязненныхъ мнѣ? Ибо, оскорбляя меня, и ударами и узами сокрушая кости мои, смѣются они надо мною, говоря: гдѣ есть Богъ Твой? Говорятъ же сіе предполагая, что терплю сіе по Твоему безсилію. Сказано же: забылъ мя еси, т. е. не являешь на мнѣ Твоего промышленія. Ибо забвеніе есть человѣческая немошь, Богу же свойственно безстрастіе.

(12). Вскую прискорбна еси душе моя? И вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко исповѣмся Ему, спасенiе лица моего, и Богъ мой. Не отчаявайся, душа, во спасеніи говоритъ Пророкъ: Ты имѣешь Спасителя Бога; стяжавъ твердое на Него упованіе, истреби въ себѣ боязнь, и пріими утѣшеніе.

Печатается по изданію: Творенiя блаженнаго Ѳеодорита, епископа Кирскаго. Часть вторая. — М.: Въ типографiи В. Готье, 1856. — С. 234-239. (Творенiя святыхъ отцевъ въ русскомъ переводѣ, издаваемыя при Московской Духовной Академiи, томъ 27.)