Окончишася пѣсни Давида, сына Іессеева, псаломъ Асафу. И прежде говорили уже мы, что Асафа иные называли писателемъ псалмовъ, а иные пѣвцемъ и наставникомъ лика пѣвцевъ; другіе же утвеждали, что и сіи псалмы изрекъ Давидъ, а Асафъ написалъ. Но какъ угодно кому, такъ пусть и принимаетъ сіе. Ибо никакого вреда не произойдетъ отъ сего принимающимъ такъ или иначе. А мы, при озареніи благодати, объяснимъ смыслъ сего псалма. Народъ, отведенный плѣннымъ въ Вавилонъ, погруженъ былъ во многія всякаго рода бѣдствія. Видя же, что Вавилоняне, живя въ злочестiи и беззаконіи, пользуются благоденствіемъ и великимъ благополучіемъ, а сами они находятся въ затрудненіи и злостраданіи, Іудеи обратили мысли на Божественный промыслъ, размышляя и разсуждая, почему злочестивые во всемъ нимало не испытываютъ чего-либо скорбнаго, а наслаждаются всякимъ счастіемъ, носясь попутнымъ вѣтромъ. Благодать Всесвятаго Духа, провидя сіе издалека, и устрояя служащее на пользу, какъ плѣнникамъ въ Вавилонѣ, такъ и всѣмъ людямъ, начертала псаломъ сей, и помыслы ихъ ясно изображая, и предлагая рѣшеніе на ихъ вопросы. Посему ученіе псалма пригодно для всѣхъ тѣхъ, которые такъ разсуждаютъ, или говорятъ подобно плѣнникамъ въ Вавилонѣ; предлагается же оно въ такомъ видѣ, какъ будто бы возвратившіеся изъ плѣна пересказываютъ свои бывшія недоумѣнія о промыслѣ Божіемъ.

(1). Коль благъ Богъ Израилевъ. Реченіе: коль употребилъ Пророкъ не сравнительно, но показывая преизбытокъ благости; сказуетъ же, что великую попечительность прилагаетъ Богъ и объ Израили.

Правымъ сердцемъ. Но знаютъ это не всѣ, а только водящіеся правыми и здравыми помыслами. Такъ, по хваливъ правыхъ сердцемъ, объявляетъ о бурѣ собственныхъ своихъ помысловъ.

(2). Мои же въ малѣ не подвижастѣся нозѣ. Не многаго недоставало къ тому, чтобы совратиться мнѣ съ пути своего.

Въ малѣ не проліяшася стопы моя. А Симмахъ перевелъ такъ; едва не сокрушилось то, что подкрѣпляло меня, то-есть, былъ я въ опасности отказаться отъ здравыхъ и поддерживающихъ меня помысловъ, и подвергнуться величайшему поползновенію; сіе выражаетъ слово: проліяшася, какъ бы пролились, распались, утекли. Ногами же и стопами иносказательно называетъ Пророкъ помыслы. Потомъ излагаетъ и причину.

(3). Яко возревнова на беззаконныя, миръ грѣшниковъ зря. Какъ огнемъ меня жгло, когда видѣлъ, что живущіе злочестиво и беззаконно пребываютъ въ мирѣ и великомъ счастіи.

(4). Яко нѣсть восклоненія въ смерти ихъ. Акила перевелъ такъ: нѣтъ страданій въ смерти ихъ. А Симмахъ: не помышляли о смерти своей, то-есть испытуемые въ опасностяхъ не отрекались отъ себя самихъ. Слово же: восклоненіе (ἀνάνευσις) означаетъ отреченіе; ибо, намѣреваясь отречься отъ чего-либо, обыкновенно восклоняемъ голову.

И утвержденія въ ранѣ ихъ, то-есть, не надолго приближается къ нимъ скорбное.

(5). Въ трудѣхъ человѣческихъ не суть, и съ человѣки не пріимутъ ранъ. Всѣ дѣла у нихъ текутъ благоуспѣшно, не несутъ они ни трудовъ, ни бѣдствій, ни наказаній, подобно другимъ людямъ.

(6) Сего ради удержа я гордыня, ихъ до конца: одѣяшася неправдою и нечестіемъ своимъ. Отсего вдались они въ кичливость и надмѣніе, и, не страшась наказаній за прежніе грѣхи, увлеклись въ большее беззаконiе. Словомъ: одѣяшася, Пророкъ изобразилъ множество неправды, какъ бы отвсюду ихъ окружающей.

(7). Изыдетъ яко изъ тука неправда ихъ. Тукъ, какъ говорили мы неоднократно, означаетъ благосостояніе и благополучіе. Посему, говоритъ Пророкъ, пребывая въ такомъ благоденствіи, со всею небоязненностію отваживаются дѣлать неправду.

Преидоша въ любовь сердца ихъ. (8). Помыслиша и глаголаша въ лукавствѣ, неправду въ высоту глаголаша: (9). Положиша на небеси уста своя, и языкъ ихъ прейде по земли. Недовольно для нихъ дѣлать неправду людямъ, но словами и помыслами, какъ стрѣлами, стараются поражать и самое небо. Даетъ же симъ разумѣть Пророкъ хулы на Бога, злословіе о народѣ Божіемъ, и поруганія божественнаго храма. Но яснѣе выразилъ сіе въ псалмѣ сорокъ первомъ: быша слезы моя мнѣ хлѣбъ день и нощь, внегда глаголатися мнѣ на всякъ день: гдѣ есть Богъ твой (Псал. 41, 4)?

(10). Сего ради обратятся людіе Мои сѣмо: и дніе исполнени обрящутся въ нихъ. Пророческое слово, утѣшая предаюшихся малодушію, предложило сіе намъ, какъ изреченное Богомъ всяческихъ. Между тѣмъ какъ они произносили хулы на Бога, и подвергали насъ злостраданіямъ, Богъ всяческихъ далъ о насъ благое опредѣленіе, обѣщая намъ возвращеніе и по естеству опредѣленную жизнь. Изъ сего явствуетъ, что псаломъ приличенъ возвратившимся уже изъ плѣна и пересказывающимъ о томъ, что было въ Вавилонѣ. Ибо сказано: сего ради обратятся людіе Мои сѣмо, то-есть въ Іудею. Поэтому живущіе въ Іудеи говорятъ сѣмо, что вовсе не прилично было бы сказать пребывающимъ въ Вавилонѣ. Днями же исполненными Пророкъ назвалъ старость, разумѣя, что возвратятся и будутъ жить до старости. Такимъ образомъ, указавъ на Божіе обѣтованіе, снова возвращается къ повѣствованію о хулѣ Вавилонянъ и о смущеніи помысловъ.

(11). И рѣша: како увѣдѣ Богъ? и аще есть разумъ въ Вышнѣмъ? Симмахъ перевелъ яснѣе: сказали же: какъ позналъ Богъ? Есть ли познаніе у Вышняго? То-есть, Богъ обѣтовалъ это; они же разсуждали сами съ собой, что Богъ и не смотритъ, и не видитъ того, что происходитъ. Потомъ, показавъ этимъ нечестіе ихъ, объявляетъ собственные свои помыслы.

(12). Се сіи грѣшницы и гобзующіи въ вѣкъ удержаша богатство. Живя въ беззаконіи, наслаждаются обильно благами, и пользуются непревратнымъ благополучіемъ. Слово: въ вѣкъ Пророкъ употребляетъ относительно къ настоящей жизни; потому что и жизнь человѣческую не рѣдко называетъ вѣкомъ; такъ говоритъ: вѣкъ нашъ въ просвѣщеніе лица Твоего (Псал. 89, 8).

(13). И рѣхъ: еда убо всуе оправдихъ сердце мое. А я, видя, что они пиршествуютъ и тщеславятся богатствомъ, размышлялъ: не безполезно же стяжаніе правды.

И умыхъ въ неповинныхъ руцѣ мои. Потому нашелъ для себя выгоду, пребывая вдали отъ живущихъ въ лукавствѣ. Ибо выраженіе: умыхъ въ неповинныхъ, значитъ: сохранилъ себя неповиннымъ, и не пріобщился къ злымъ.

(14). И быхъ язвенъ весь день, и обличенiе мое на утренихъ. Позаботившись о правдѣ, и избѣгнувъ общенія съ порокомъ, каждый день подвергаюсь оскорбленіямъ и поруганіямъ.

(15). Аще глаголахъ, повѣмъ тако: се роду сыновъ Твоихъ преступилъ еси. Оставивъ другіе помыслы, размышлялъ я самъ съ собою о слѣдующемъ: ужели Богъ нарушилъ завѣты Свои съ нами? Ибо преступилъ еси (ἠσυντέϑειϰας) сказано вмѣсто: ужели нарушилъ Ты постановленные завѣты? Сынами же называютъ себя самихъ; потому что такъ именуетъ ихъ Богъ: Сынъ Мой первенецъ Израиль (Исх. 4, 22): сыны родихъ и возвысихъ (Ис. 1, 2).

(16). И непщевахъ разумѣти: сiе трудъ есть предо мною, (17). Дондеже вниду во святило Божіе: и разумѣю въ послѣдняя ихъ. Но оставивъ другіе помыслы, разсудилъ я, что въ наказаніе за прегрѣшенія Богъ предалъ меня на труды и бѣдствія. Впрочемъ я возвращусь, узрю освященный храмъ Его, увижу злый ихъ конецъ. Потомъ предварительно научается сему Божественною благодатію.

(18). Обаче за льщенія ихъ положилъ еси имъ злая; низложилъ еси я, внегда разгордѣшася. (19). Како быша въ запустѣнiе? внезапу исчезоша, погибоша за беззаконiе свое. (20). Яко соніе востающихъ. Все сіе сбылось съ Вавилонянами при Кирѣ; потому что Вавилонянъ плѣнивъ поработилъ, а Іудеямъ даровалъ возвращеніе. Справедливо же Пророкъ благоденствіе ихъ уподобилъ сну; потому что явленіе настоящей жизни ничѣмъ не отлично отъ сновидѣнія. И сіе не трудно усмотрѣть на самихъ Вавилонянахъ. Ибо незадолго прежде кичившіеся и тщеславившіеся, какъ обладатели цѣлой вселенной, внезапно утратили владычество и впали въ крайнее рабство.

Господи во градѣ Твоемъ образъ ихъ уничижиши. Образъ имѣетъ цвѣтность на время. Посему владычество Вавилонянъ Пророкъ уподобляетъ образу, сохраняющемуся малое время. Говоритъ же: уничижиши его, наказавъ за злочестіе во градѣ Твоемъ.

(21). Яко разжжеся сердце мое. Такъ разсуждалъ я, какъ огнемъ разжигаемый ихъ беззаконіемъ. Пророкъ возвращается къ сказанному въ началѣ: возревновахъ на беззаконныя, и чтó тамъ назвалъ ревностію, то здѣсь называетъ разжженіемъ сердца.

И утробы моя измѣнишася. Утробами, какъ говорилъ я многократно, именуетъ Пророкъ помыслы. Имѣя благочестивые помыслы, едва не совратился я, говоритъ онъ, по причинѣ ихъ кичливости.

(22). И азъ уничиженъ, и не разумѣхъ. Симмахъ выразилъ сіе яснѣе: былъ я неискусенъ и не свѣдущъ. Недостатку же сему подвергся по невѣдѣнію, не зная судовъ Твоихъ.

Скотенъ быхъ у Тебе. (23). И азъ выну съ Тобою. Но не подвергнусь болѣе сему, и не соглашусь входить въ какія-либо разысканія и любопытствовать о томъ, чтó домостроительствуется Твоею премудростію; напротивъ того, подобно вьючному животному, буду слѣдовать за Твоими мановеніями. Ибо въ такомъ случаѣ не лишусь Твоего о мнѣ промышленія. Какъ вьючное животное слѣдуетъ за ведущимъ, не любопытствуя, куда его ведутъ: такъ и я буду слѣдовать, направляемый Твоею благодатію, не входя въ изслѣдованія о Твоемъ промыслѣ.

Удержалъ еси руку десную мою: (24). И совѣтомъ Твоимъ наставилъ мя еси, и со славою пріялъ мя еси. Отсюда начинается рѣчь о возвращеніи изъ плѣна, а именно: какъ снисходительный отецъ, нашедши заблудшаго сына, и взявъ его за правую руку, вводитъ въ домъ, такъ и Ты возвратилъ меня въ отечественную землю, освободивъ отъ рабства, давъ удобство — пройдти странами многихъ народовъ, содѣлавъ меня знаменитымъ и славнымъ.

(25). Что бо ми есть на небеси? И отъ Тебе что восхотѣхъ на земли? Акила перевелъ яснѣе: Кто у меня на небѣ? Съ Тобою и на землѣ не пожелалъ я никого. Рѣчь вопросительная и имѣетъ такой смыслъ: есть у меня надежда на небѣ. И ожидалъ, и ожидаю, что будешь благоволить ко мнѣ на небѣ и на землѣ; потому что на небѣ не имѣю иного какого-либо Бога и попечителя, кромѣ Тебя, на землѣ никого не сравню съ Тобою; но и на небѣ и на землѣ Тебя признаю Богомъ, и съ любовію предаюсь Твоему владычеству.

(26). Исчезе сердце мое и плоть моя. Посему-то и желаю, и жажду Тебя и душею и тѣломъ, и ожидаю Твоей помощи.

Боже сердце моего, и часть моя Боже во вѣкъ. Ты — мой удѣлъ, мое наслѣдіе и наслажденіе благами.

(27). Яко се удаляющіи себе отъ Тебе, погибнутъ: потребилъ еси всякаго любодѣющаго отъ Тебе. Сами себя содѣлывающіе далекими отъ Твоей попечительности и избравшіе служить идоламъ, плодомъ отступничества будутъ имѣть погибель. Ибо любодѣяніемъ называетъ здѣсь Пророкъ идолослуженіе. Такъ говоритъ Богъ и чрезъ Іеремію: поидоша на всяку гору высоку, и подъ всяко древо листвяно, соблудиша тамо. И рекохъ: повнегда прелюбодѣйствовати ей во всѣхъ сихъ, ко Мнѣ обратися, и не обратися (Іер. 3, 6-7); и еще: и соблудила есть съ древомъ и съ каменемъ (Іер. 3, 9); то-есть, оставивъ Меня — жениха, послужила богамъ не существующимъ. Посему и здѣсь служеніе идоламъ назвалъ Пророкъ любодѣяніемъ. Но сказалъ сіе не о Вавилонянахъ, а о тѣхъ, которые за нечестіе содѣлались плѣнниками. Ибо они, имѣвъ женихомъ Бога, любодѣйствовали, возлюбивъ рабство демонамъ. Но, научившись опытомъ цѣломудрію, взываютъ:

(28). Мнѣ же прилѣплятися Богови благо есть, полагати на Господа упованіе мое. Испытавъ на самомъ дѣлѣ, не отлученъ буду отъ спасшаго Бога, и утвержусь упованіемъ на Него.

Возвѣстити ми вся хвалы Твоя во вратѣхъ дщере Сіони. За сіе упованіе улучилъ я возвращеніе, и повѣдаю чудеса Твои въ Іерусалимѣ. Ибо городъ наименовалъ Пророкъ дщерію Сіона. Какъ человѣковъ называетъ сынами человѣческими, такъ и Сіонъ именуетъ дщерію Сіона. Городъ же имѣлъ два именованія; потому что онъ же въ божественномъ Писаніи называется и Сіономъ и Іерусалимомъ.

Печатается по изданію: Творенiя блаженнаго Ѳеодорита, епископа Кирскаго. Часть третья. — М.: Въ типографiи В. Готье, 1856. — С. 18-26. (Творенiя святыхъ отцевъ въ русскомъ переводѣ, издаваемыя при Московской Духовной Академiи, томъ 28.)