Я читалъ запись, которую вы прислали ко мнѣ. Изъ нея узналъ я, что Анастасій пресвитеръ въ своей рѣчи къ вамъ старался показать, что онъ ищетъ единомыслія и мира; онъ говорилъ о мнѣ: «нашъ образъ мыслей такой же, какой и у него въ письмѣ къ монашествующимъ». Но послѣ, уклоняясь къ своему образу мыслей, говорилъ обо мнѣ: «и онъ сказалъ, что святый соборъ не употребилъ слова: Богородица». Но мною было написано такъ: соборъ, если и не употребилъ слова Богородица, поступилъ весьма хорошо, потому что въ его время не было такихъ, какія нынѣ, смутъ, a потому не было никакой надобности выставлять на видъ то, что не требовало изслѣдованія. Соборъ, если вникнуть въ сущность его мыслей, признавалъ, что Святая Дѣва Марія есть Богородица; потому что говоритъ, что рожденный отъ Отца, Тотъ, которымъ все получило бытіе, воплотился, вочеловѣчился, страдалъ, воскресъ изъ мертвыхъ, возшелъ на небеса и придетъ судить живыхъ и мертвыхъ; а не говоритъ, что Слово, родившееся отъ естества Отца, умерло или прободено копіемъ въ ребро. Какое есть ребро, скажи мнѣ, у Того, кто безтѣлесенъ? какъ бы умерла жизнь? Но Слово, соединивъ Себя съ плотію, когда она подверглась страданію, усвояетъ себѣ страданіе, потому что страдаетъ Его собственное тѣло. Ложно мудрствуютъ и заблуждаютъ тѣ, которые говорятъ иначе.

Что они прельщаются и въ своемъ сердцѣ носятъ ядъ зловѣрія, можно видѣть изъ слѣдующаго. Къ мученику, діакону Вуфѣ, который заботливо принимаетъ участіе въ дѣлахъ церковныхъ, они написали два посланія: одно сочинено Фотіемъ, или кѣмъ другимъ, противъ моего письма къ монашествующимъ; а другое, составляющее небольшую тетрадь, имѣетъ странное заглавіе, въ такихъ словахъ: «противъ тѣхъ, которые въ ученіи о соединеніи естествъ (во Христѣ) или уничижаютъ божество Единороднаго, или боготворятъ человѣчество». Въ предисловіи дѣлается нападеніе на хуленія еретическія, которыя выставлены очень рѣзкими; потомъ старается сочинитель доказать, что страданія терпѣло тѣло, а не Слово Богъ, такъ какъ, по его словамъ, нѣкоторые говорятъ, что непричастное страданіямъ Слово божественное страдало. Но никто не доходилъ еще до такого безразсудства. Святый соборъ, какъ я часто уже говорилъ, сказалъ, что страдало само Слово — Тотъ, которымъ все получило бытіе, но страдалъ плотію, по Писанію. Говорится, что само Слово страдало, когда страдало тѣло Его, также какъ говоримъ о человѣкѣ, что страдаетъ душа его, когда страдаетъ только ея тѣло, потому что она, по своему естеству, не подвержена страданіямъ. И какъ скрытая мысль ихъ — допустить двухъ Христовъ и двухъ Сыновъ, изъ которыхъ одинъ есть только человѣкъ, а другой есть только Богъ, и допускать соединеніе только лицъ (а не естествъ): то отъ этого они такъ и цвѣтисты на словахъ, такъ искусны непщевати вины о грѣсѣхъ, какъ говоритъ писаніе (Псал. 140, 4). Когда вамъ случится говорить съ ними, то скажите имъ: не хорошо вы дѣлаете, что заставляете нѣкоторыхъ своимъ пустословіемъ смущать вашего епископа, и своимъ благопріятствомъ и одобреніемъ дѣлаете ихъ орудіемъ своей злобы. Но не въ этомъ кроется причина скорби; вашъ епископъ не противъ этого возстаетъ. Печалитъ всѣхъ епископовъ, восточныхъ и западныхъ, то, что возникло ученіе о Христѣ, не только неправое, но извращенное. Для уличенія этого достаточно указать на то, что содержится въ бесѣдахъ Несторія и чего никто никогда еще не говорилъ въ церквахъ. Ученіе это таково: Несторій говоритъ: «любовь народа ко мнѣ я измѣряю не кликами его, но его усердіемъ къ ученію, тѣмъ, какъ онъ мыслитъ о божествѣ и человѣчествѣ Господа». Чрезъ нѣсколько словъ, читаемъ: «внимательно наблюдая за народомъ, вижу, что онъ имѣетъ и глубокое благоговѣніе и теплоту благочестія; но въ богопознаніи онъ полонъ неточныхъ понятій. Вина этому не въ самомъ народѣ; а въ томъ, что (скажу ближе къ дѣлу) учители не имѣли времени передать ему сколько нибудь болѣе вѣрнаго ученія». Какъ? ужели его предшественники не удѣляли времени для ученія народа? Ужели онъ благорѣчивѣе Іоанна? ужели онъ разсудительнѣе блаженнаго Аттика, или по крайней мѣрѣ равенъ ли ему? На что опирается это высокомѣріе его? Не лучше ли было бы ему искренно сознаться, что онъ принесъ ученіе странное, небывалое, такое, о которомъ, какъ нелѣпомъ, не мыслила ни одна изъ святыхъ церквей, ни одно собраніе вѣрующихъ? До сего времени я не имѣлъ съ нимъ никакого дѣла. Но какъ хорошо было бы, если бы онъ раскаялся и исповѣдалъ правую вѣру! А за тó, что онъ сдѣлалъ противъ меня, что возбудилъ на меня враговъ, раздражилъ ихъ противъ меня, онъ дастъ отвѣтъ Богу. Нимало не удивительно, что насъ злословятъ люди, самые ничтожные въ городѣ, каковы: Херемонъ, Викторъ, Софроній и прислужникъ вездѣ поднимающаго смуты Флавіана: во всѣ времена бываютъ люди злые, на вредъ и себѣ и другимъ. Но тотъ, кто возбуждаетъ ихъ противъ насъ, пусть знаетъ, что мы не боимся ни продолжительнаго переѣзда, ни труда защищаться предъ судомъ ихъ, какъ скоро этого потребуютъ обстоятельства. Обыкновенно бываетъ такъ, что промыслъ Спасителя, по поводу даже малыхъ и незначительныхъ дѣлъ, собираетъ соборъ, чтобы очистить свою Церковь, которая содержигь вѣру непорочную, чистую и благоисточную. А тотъ несчастный, хотя бы и много людей сановныхъ, по его искательству, было моими обвинителями, да не надѣется быть судіею въ моемъ дѣлѣ, хотя бы право на это дано было ему амфиктіономъ. По прибытіи моемъ туда, я буду требовать иного суда, и онъ самъ, если угодно будетъ Богу, долженъ будетъ оправдываться въ своихъ хульныхъ словахъ. Мы нимало не уклоняемся отъ мира; а еще стремимся къ нему, если только они исповѣдуютъ правую вѣру и перестанутъ говорить тѣ странныя слова, которыми они вызываютъ смерть. Посланная ими тетрадь съ богохульнымъ ученіемъ его, содержитъ такъ много превратнаго, что читающій оскверняется ея нечистотой.

Онъ винитъ Писаніе, или что тоже, святый соборъ въ томъ, что соборъ употребилъ слово, не бывшее дотолѣ въ употребленіи, назвавъ Святую Дѣву Богородицею; но спросимъ и мы ихъ: гдѣ въ Писаніи и они нашли слово: Христородица, или слово: Богопріемница? Между прочимъ, онъ приложилъ и такія слова: «употребляя слово Богопріемница, мы не уравниваемъ Дѣву съ Богомъ». Онъ не понимаетъ, чтó говоритъ. Если Дѣва не родила Бога, не имѣла во чревѣ Христа, который есть Богъ, то какъ же она стала Богопріемною? Онъ и самого Отца называетъ Богородителемъ. Гдѣ онъ читалъ такія слова, — не знаю. Кромѣ этого и много другихъ ложныхъ мыслей идутъ одна за другой въ его толковательныхъ сочиненіяхъ; они сохранятся (у меня) до времени, если онъ не принесетъ раскаянія. Я получилъ и прочиталъ посланное ко мнѣ ваше прошеніе, которое, не безъ нашего также мнѣнія, должно быть представлено императору. Такъ какъ въ немъ содержится много уликъ на того, который тамъ съ вами, — братомъ ли, или другимъ какимъ именемъ назвать его, — то я удержалъ его у себя, дабы не вздумалось ему говорить: «вы обвинили меня предъ императоромъ, какъ еретика». Мы изложили прошеніе въ другихъ словахъ: при чемъ просимъ не поручать ему суда, указывая на его враждебные противъ насъ поступки, а передать судопроизводство другимъ сановникамъ, которые были бы вполнѣ безпристрастны. Вы же, прочитавши эту записку, подайте ее, когда откроется надобность. Если увидите, что онъ останется при своихъ мысляхъ и предприметъ какое либо дѣло, прямо направленное противъ насъ, то вы не медля пишите о томъ. А я изберу изъ епископовъ и монашествующихъ нѣсколько лицъ благочестивыхъ и благоразумныхъ и пошлю къ вамъ при первомъ представившемся случаѣ. He дамъ сна очима моима, скажу словами Писанія, и вѣждома моима дреманія, и покоя скраніама моима (Псал. 131, 4), доколѣ не совершу подвига за спасеніе всѣхъ. Поэтому, зная образъ моихъ мыслей, будьте мужественны. Мы не замедлимъ написать посланія, какія нужно, и къ кому нужно. За вѣру во Христа я готовъ пострадать и перенести всѣ мученія, какія считаются самыми тяжкими, такъ что самую смерть, когда подвергнусь ей за это, встрѣчу съ услажденіемъ.

Печатается по изданію: Дѣянiя Вселенскихъ Соборовъ, изданныя въ русскомъ переводѣ при Казанской Духовной Академiи. Томъ первый. – Казань: Въ типографiи Губернскаго правленiя, 1859. – С. 348-354.