Благослови, отче!

Стратиг Николай, называемый [также] Юлием, рассказал мне, что в его город, который сарацины называют на своём языке “Виноградником”, послал халиф Сирии своего племянника управлять некоторыми работами по устройству его дворца. Есть же там большая церковь, древняя и дивная, [посвящённая] святому и преславному мученику Георгию; и когда увидeл этот сарацин церковь издалека, приказал своим слугам принести его вещи в церковь, также и верблюдов [завести], числом двенадцать, чтобы сверху наблюдать за их кормлением.

Священники почтенной сей церкви просили его, говоря: “Господин, не делай этого, чтобы церкви Божией причинить [нечто подобное]; и не презирай её [настолько, чтобы], ввести верблюдов в святой алтарь Божий”. Но сарацин, как жестокий и упрямый, не хотел даже слушать просьб пресвитеров, но сказал своим слугам, на арабском наречии: “[Почему] вы не делаете приказанного вам?” И тотчас его слуги сделали так, как он приказал. Но вдруг, по устроению Божию, верблюды, как только они были приведены в церковь, все разом упали замертво. Когда же сарацин увидeл столь необычайное чудо, он пришёл [в изумление] и приказал слугам своим, чтобы вынесли мёртвых верблюдов и бросили их прочь из церкви; и сделали так.

А день тот был праздником, и приближался час [совершения] Божественной Литургии, священник же, [которому] надлежало начинать Божественную проскомидию, очень боялся сарацина; как он мог начинать бескровную жертву перед ним! И [тогда] другой священник, сослужащий тому, сказал священнику, которому надлежало священнодействовать: “Не бойся. Разве ты не видел великое чудо? Что смущаешься?” Итак вышеуказанный священник бесстрашно начал святую проскомидию.

Увидев это, сарацин пришёл посмотреть, что намеревается делать священник. Итак, когда священник начал Божественную проскомидию и взял хлеб, чтобы подготовить святую жертву, сарацин увидeл, будто священник взял в свои руки младенца, и закалав его, наполнял его кровью чашу, и тельце его разрезая [на части], клал их на дискос!

Наконец, после завершения Божественной Литургии священник раздал антидор всем христианам, снял все священнические облачения и из наилучшей части хлеба предложил и сарацину. Но тот сказал по-арабски: “Что это?” Священник ответил: “Господин, это [частица] из хлеба, на котором мы служили Литургию”. И сарацин сказал с гневом: “На этом, [говоришь] служили Литургию, собака, кровавый убийца, нечестивец? Разве я не видел, как ты взял и разрезал младенца, и кровь его лил в чашу и разделил его тело и положил на диске члены его, здесь и здесь? Разве я не видeл всего этого, ты, грязный убийца? Разве не видел я тебя ядущим и пьющим из тела и крови младенца, и ты даже предложил то же другим, так что теперь они имеют в своих устах [частицы] истекающей кровью плоти?”

Священник же, услышав это и придя в изумление, сказал: “Господин, я грешен, и не способен видеть такое таинство. После того же, как ты, господин, это таинство узрел, верую Богу, что ты – великий человек”.

Сарацин промолвил: “Разве это [на самом деле] было не так, как я видел?” И священник [сказал]: “Да, господин мой, это так и есть; но я, поскольку грешен, таинство сие не имею силы созерцать, если не [под видом] хлеба и вина; и об этих хлебе и вине мы веруем и почитаем и священнодействуем как в образ тела и крови Господа нашего Иисуса Христа. Так что даже такие великие и предивные Отцы, светочи и учители Церкви, как великий Василий, прославленный Златоуст и богослов Григорий, и те сию грозную и ужасающую тайну не видели. Как же мне увидеть это?”

Сарацин, услышав это, изумился, и приказал своим слугам и всем, кто присутствовал в храме, поспешно выйти. [Тогда] он взял священника за руку и сказал: “Как я вижу и удостоверяюсь, велика есть вера христиан. Так что, если есть на то воля твоя, крести меня, отец”. Священник же сказал на это сарацину:

“Господин, мы веруем и исповедуем Господом нашим Иисуса Христа, Сына Божия, пришедшего в мир ради нашего спасения. Также веруем мы во святую Троицу, единосущную и нераздельную, Отца, Сына и Святого Духа, едино Божество. Веруем также, что Мария есть приснодевственная мать света, родившая Плод Жизни, предречённого [пророками] Господа нашего Иисуса Христа; до рождества девственная, в рождестве девственная, и по рождестве девственная. Также веруем мы, что все святые апостолы и пророки, мученики, святые, и праведники есть слуги Божии. Наконец, господин мой, познал ли ты, что выше всех есть вера православных христиан?”

И сарацин снова сказал: “Прошу тебя, отец, крести меня”. Но священник ответил: “Нет. Я не могу сделать этого; ибо если я это сделаю и твой дядя халиф услышит, то и меня убьет и церковь эту разрушит. Но если есть у тебя желание креститься, иди в такое-то место на горе Синай. Там есть епископ; он тебя окрестит”.

Сарацин поклонился священнику и удалился из церкви. Затем, через час после того, как спустились сумерки, он тайно вернулся к нему, снял свои знатные золотые одежды, одел бедную одежду из шерстяной мешковины, и после [этой] ночи сбежал и стал [считаться] без вести пропавшим. И придя на гору Синай, принял здесь Святое Крещение из рук епископа. Выучил он [там] Псалтырь и повторял стихи из неё каждый день.

По прошествии трёх лет, в один из дней сказал он епископу: “Подскажи мне, владыко, что нужно сделать, чтобы увидеть Христа?” И епископ ему ответил: “Помолись с искренней верою и в один из дней ты увидишь Христа, как желаешь”. Но бывший сарацин снова сказал: “Владыко, позволь мне пойти к священнику, научившему меня, когда я увидeл грозное видение в церкви преславного мученика Георгия”. Епископ сказал: “Иди с миром”.

И как только он пришёл к [тому] священнику, поклонился ему, обнял его и сказал: “Узнаёшь ли ты, отче, кто я?” И священник [ответил]: “Как мне узнать человека, которого я никогда [прежде] не видeл?” Но снова прежний Сарацин сказал: “Не тот ли я халифов племянник, который привёл верблюдов в церковь и они все умерли, и кто в течение Божественной Литургии видeл ужасающее зрелище?” Тогда священник взглянул на него с изумлением и прославил Бога, видя, как прежний арабский волк стал тишайшей овцой Христовой, и обнял его с радостью и пригласил в свою келью, чтобы разделить трапезу .

И прежний Сарацин сказал: “Подскажи мне, владыко отец, ибо я хочу и весьма желаю увидеть Христа. Как я могу сделать это?” И священник сказал: “Если ты желаешь видеть Христа, иди к своему дяде и проповедуй ему о Христе; прокляни и предай анафеме веру сарацин, и Мухаммеда – лжепророка их, и бесстрашно проповедуй истиную веру христиан. Там ты и увидишь Христа”.

Бывший сарацин принял это всерьёз. Ночью он решительно постучал в двери сарацин. Стражники у ворот дома халифа спросили: “Кто кричит и стучит в двери?” Он ответил: “Я племянник халифа, который сбежал и считался потерянным. Теперь я хочу увидеть своего дядю и сказать нечто ему”. Стражники немедленно сказали это сарацину: “Господин, эдесь твой племянник, который сбежал и считался потерянным”. Халиф, тяжело вздохнув, сказал: “Где он?” Они же ответили: “У ворот дворца”. [Тогда] он приказал слугам своим выйти со светильниками и факелами и встретить его, и всё сделали, как приказал правитель халиф, и взяли монаха, бывшего сарацина, на руки и принесли его к халифу, его дяде.

Халиф, увидeв его, очень обрадовался, обнял его со слезами [на глазах] и сказал ему: “Что это? Где ты обитал до настоящего [времени]? Да ты ли мой племянник?” Монах же сказал: “[Неужели] не узнаёшь меня, своего племянника? [Теперь], как ты видишь, по благодати Бога Всевышнего я стал христианином и монахом, и в пустынных местах обитал, дабы стать наследником Царства Небесного. Я надеюсь, что по неизреченному милосердию Бога Вседержителя унаследую Его Царство. Что сомневаешься? И ты, халиф, приими святое крещение православных христиан, чтобы наследовать жизнь вечную, как и я надеюсь”.

Халиф засмеялся и покачав головой, сказал: “Что ты болтаешь, о, несчастный, что ты болтаешь? И что [это] стало с тобой? Увы тебе, достойный сожаления! Как [случилось так, что] ты оставил жизнь свою и скипетр правления, и как один из нищих бродишь, одетый в зловонную власяницу?”

Халиф же сказал [слугам]: “Выгоните его, потому что не знает, о чём болтает”. И выгнали его прочь и поместили в неком помещении во дворце, и давали ему пищу и питьё. И пробыл он там три дня; сам же он не ел и не пил, но искренно и с верой молился Богу и, преклоняя колена, говорил:

И совершил крестное знамение, говоря: “Господь – просвещение мое и спаситель мой, кого убоюся? Господь защититель живота моего, от кого устрашуся?” (Пс 26:1-2) И снова он объявил халифу: “Приими святое крещение, чтобы приобрести безмерное Царство Божие”.

Засмеявшись, монах ответил Халифу: “Не печалься о том, что у меня на уме. Ибо думаю я [о том], как исполнить дело Христа моего и того отца-священника, который послал меня и научил меня. Что же до одежд, которые ты подготовил для меня, продай [их] и раздай деньги бедным, да и сам отложи скипетр временного правления, чтобы ты мог получить скипетр вечной жизни. И не уповай на настоящее, но на грядущее, и не верь в лжепророка Мухаммеда нечистого, отвратительного, сына наказаний; но уверуй во Иисуса Христа Назарянина, распятого. Уверуй [в] Троицу единосущную, единую Божеством – Отца, Сына и Святого Духа, Троицу единосущную и нераздельную”.

Халиф же, снова рассмеявшись, сказал важным [людям], собравшимся во дворце: "Он – сумасшедший. Что нам с ним делать? Вышвырните его вон и прогоните”. Те же, сидевшие перед царём, сказали: “Он возжелал осквернять и поносить религию сарацин. [Разве] ты не слышишь, как он злословит и проклинает нашего великого пророка?”

Монах и бывший сарацин воскликнул громко: “Сожалею о тебе, Халиф, весьма, что не желаешь ты, несчастный, спастись. Уверуй в Господа нашего Иисуса Христа, распятого, и предай анафеме религию сарацин и лжепрорка их, как и я [сделал]”.

Халиф сарацин сказал: “Вышвырните его вон, как я приказал, потому что он – сумасшедший, и не знает, что говорит”.

И Халиф сказал: “Я не могу убить его, потому что он мой племянник, и мне его жалко. Но возьмите его вы и делаете, как захотите”.

Они же с великой яростью схватили монаха и вывели его из дворца и многим пыткам его подвергли, чтобы он вернулся к прежней религии сарацин. Он же, не восхотев, учил всех о имени Иисуса Христа Назарянина, чтобы уверовали и были спасены.

И в ту же ночь звезда спустилась с неба и останавилась над [местом убиения] благочестивейшего мученика, и все видели её на протяжении сорока дней. И многие из них уверовали.

Молитвами преблагословенного мученика и Пречистой Богородицы и Приснодевы Марии и всех святых во оставление грехов наших. Аминь.