Возлюбленному брату Кириллу Келестинъ.

Письма, посланныя къ намъ твоимъ священствомъ съ сыномъ нашимъ, діакономъ Посидоніемъ, принесли утѣшеніе намъ въ нашей скорби; но эта радость въ свою очередь смѣнилась въ насъ чувствомъ печали. Разсматривая и обсуживая превратное ученіе, какое высказалъ въ своихъ бесѣдахъ возмутитель константинопольской Церкви, мы глубокую почувствовали скорбь въ душѣ своей; а теперь томятъ насъ различныя соображенія, въ которыхъ обдумываемъ, какимъ бы образомь намъ содѣйствовать къ утвержденію вѣры. Когда мы останавливаемъ наше размышленіе на томъ, что написано тобой, братъ нашъ, то это является намъ самымъ лучшимъ врачествомъ, цѣлительной силой котораго можетъ уничтожиться заразительная болѣзнь: я разумѣю струю этого чистаго потока, который льетъ слово твоей любви, смывающее всякую тину, наносимую мутными потоками, раскрывающее всѣмъ надлежащее пониманіе нашей вѣры. А потому, какъ того мы порицаемъ и осуждаемъ, такъ твое благочестіе, какъ мы видимъ его въ твоихъ письмахъ, съ любовію въ Господѣ принимаемъ въ свои объятія, зная, что мы одно и тоже мыслимъ о Господѣ. Неудивительно, что прозорливѣйшій священникъ Господній, согрѣтый любовію къ вѣрѣ, воинствуетъ съ такимъ мужествомъ, что въ состояніи и противустоять безразсудной дерзости враговъ, и укрѣпить своими ободрительными словами тѣхъ, кои ввѣрены его попеченію. Какъ то для насъ огорчительно, такъ это намъ пріятно; сколько одно грязно, столько другое чисто. Мы радуемся, видя въ твоемъ благочестіи неусыпную бдительность, такую, которою ты превзошелъ своихъ предшественниковъ, бывшихъ всегда защитниками православнаго ученія. Вполнѣ приличны тебѣ евангельскія слова: пастырь добрый душу свою полагаетъ за овцы (Іоан. 10, 11). Но какъ ты добрый пастырь, такъ тотъ недостоинъ имени даже худаго наемника: онъ заслуживаетъ обвиненіе не за то, что оставилъ овецъ своихъ, а за то, что самъ, какъ дознано, разгоняетъ ихъ.

Съ нашей стороны мы должны бы были дать еще нѣкоторыя наставленія тебѣ возлюбленный братъ, если бы не видѣли, что ты во всемъ имѣешь такія же мысли, какія мысли и мы имѣемъ, и если бы на опытѣ не дознали, что ты въ защищеніи вѣры самый мужественный поборникъ. Потому что сынъ нашъ, діаконъ Посидоній, передалъ намъ по порядку объ этомъ дѣлѣ все, что писало твое священство. Ты обнаружилъ сѣти въ хитрыхъ бесѣдахъ (Несторія) и такъ оградилъ вѣру, что сердцу вѣрующихъ во Христа и Бога нашего не можно уклониться на противную сторону. Высоко торжество нашей вѣры послѣ того, какъ ты столь твердо доказалъ истину нашего ученія и такъ побѣдоносно низложилъ противныя ему мнѣнія свидѣтельствомъ божественнаго Писанія. Что послѣ сего онъ станетъ дѣлать? куда обратится? Онъ, любитель нечестивой новизны, — ея хотѣлъ онъ, — въ своемъ ученіи показалъ себя болѣе рабомъ себѣ самому, нежели послѣдователемъ Христу; а ввѣренныхъ ему людей желалъ отравить ядомъ своихъ бесѣдъ. Ему бы надобно прочитать въ Писаніи и держать въ умѣ, что суетныхъ изысканій, которыя не помогаютъ спасенію, но служатъ къ погибели душъ, надобно скорѣе убѣгать, нежели погружаться въ нихъ. Но въ то время, какъ онъ приближается на край пропасти, или уже сталъ на то мѣсто пропасти, откуда начинается паденіе, мы, если можемъ, должны отозвать его назадъ; не подавши ему остерегательнаго голоса, мы какъ-бы толкнемъ его и ускоримъ его паденіе. Христосъ Богъ нашъ, о рожденіи котораго началось изысканіе, показалъ намъ, что Онъ переносилъ труды для спасенія и одной овцы, восхотѣлъ нести ее на своихъ раменахъ, дабы не похитилъ ее волкъ. Когда Онъ училъ насъ такъ дѣйствовать для спасенія одной овцы, то не хочетъ ли Онъ, чтобы мы еще болѣе труда понесли за спасеніе пастыря овецъ, который, забывъ это свое имя и свою обязанность, самъ себя предалъ хищному волку, стараясь погубить свое стадо, которое обязанъ былъ охранять?

Но мы должны удалить его отъ оградъ овчихъ, если не исправимъ его, какъ желаемъ; а если остается еще надежда, что онъ, сознавъ вину свою, исправится, мы хотимъ, чтобы онъ обратился и былъ живъ, и не губилъ бы тѣхъ, которыхъ жизнь ввѣрена его храненію. Но если будетъ со стороны его упорство, то дóлжно открыто произнести осужденіе на него: надобно отсѣчь этотъ больной членъ, отъ котораго страдаетъ не онъ одинъ, а поѣдается все тѣло Церкви. Что ему дѣлать въ кругу тѣхъ, которые между собою единомысленны, — ему, который считаетъ себя одного понимающимъ лучше всѣхъ, который мыслитъ несогласно съ нашей вѣрою? Поэтому тѣ, которыхъ онъ за противорѣчіе ему удалилъ отъ общенія съ Церковію, да пребудутъ въ общеніи съ нею, и пусть знаютъ, что онъ самъ не можетъ имѣть общенія съ нами, если останется на своемъ искривленномъ пути, противясь апостольскому ученію. Итакъ ты, принявъ на себя подобающую власть и заступивъ наше мѣсто съ усвоенною ему властію, приведи въ исполненіе съ непреклонною твердостію этотъ приговоръ: въ продолженіе десяти дней, считая ихъ со дня объявленія приговора, онъ долженъ письменно исповѣдать неправоту проповѣдуемаго имъ ученія, произнести на него проклятіе, и искренно обѣщать, что будетъ исповѣдывать ту вѣру о рожденіи Христа и Бога нашего, какую содержитъ Церковь римская, Церковь твоего священства, и вся святая вселенская Церковь. Если же онъ не сдѣлаетъ этого, твое священство, прозорливо пекущееся о Церкви, да вѣдаетъ, что онъ совершенно долженъ быть отлученъ отъ нась, какъ такой больной, который не хотѣлъ принять помощи отъ врачей, и который, на погибель себѣ и всѣмъ порученнымъ ему, какъ страждущій заразительною болѣзнью, спѣшитъ разнести свой недугъ по всему тѣлу Церкви. Это же самое я писалъ и къ святымъ братіямъ и соепископамъ нашимъ, Іоанну, Руфу, Ювеналію и Флавіану, дабы имъ извѣстенъ былъ нашъ судъ о немъ, или вѣрнѣе, божественный судъ Христа нашего.

Дано въ III иды августа, въ царствованіе Ѳеодосія XIII и Валентиніана III.

Печатается по изданію: Дѣянiя Вселенскихъ Соборовъ, изданныя въ русскомъ переводѣ при Казанской Духовной Академiи. Томъ первый. Казань: Въ типографiи Губернскаго правленiя, 1859. – С. 366-370.