СВЯТИТЕЛЬ ИГНАТИЙ (БРЯНЧАНИНОВ)

Письма к родным и друзьям

Письмо № 452

О собственном желании удалиться в Оптину пустынь и о др. предметах

Любезнейший Друг и Брат Петр Александрович!... Скажу Тебе, что я очень рад, что Ты смог уклониться от управления имением Николая Николаевича. Пожертвование, которое человек приносит собою достойному человеку, особливо, когда с таким пожертвованием соединена польза отечеству, - прекрасно: но пожертвование собою Богу, Которому мы и без того принадлежим, несравненно превосходнее. Сверх того последнее пожертвование собствено для нас необходимо; необходимо нам прежде смерти примириться и соединиться с Богом, посредством покаяния, чтоб не услышать на суде Его: «Не вем вас: отыдите от Мене, называвшие Меня Господом своим и нарушавшие Мои заповедания». Живя в Сергиевой пустыни, которая, все-таки, монастырь, я не выдерживаю напора волн и вихрей житейских, часто колеблюсь и падаю; что-ж сказать о жизни в полной зависимости от мира и посреде его?
     В таком убеждении я захотел соглядать собственными очами Оптину пустыню, которая в настоящее время есть безспорно лучший монастырь в России в нравственном отношении, особливо Скит ея, находящийся в 100 саженях от самой Пустыни, огражденный со всех сторон вековыми соснами, на песчаном грунте, недоступный для женскаго пола, может удовлетворить благочестивым желаниям отшельника в наш век. В нем живет много дворян, занимающихся духовною литературою, но тамошнее сокровище - духовник или старец их, в руках котораго нравственное руководство скитской братии и большей части братии монастырских, т.е. всех благонамеренных и преуспевающих в добродетели. Он - из дворян. 68-ти лет; со мною в самых дружеских отношениях. Соображая потребности души моей и моего тела, я избрал скит местом для окончания дней моих в безмолвии, и, чтоб дать этому начинанию некоторую прочность, покупаю корпус деревянных келлий. При этом деле я упомянул здешним главным инокам, беседовавшим со мною, и о Тебе. Келлий требуют поправки, даже перестройки: для жительства они будут годны лишь к лету 1858 года. Таковы мои собственныя действия, в которых явствует мое произволение и суждение; но это произволение, это суждение, эти действия вручаю воле Божией, моля Ее руководить мною и располагать по Ея премудрым и всеблагим целям.
     Весьма хорошо сделать, отдав Алешу в семейство Муравьевых и потому, что образовать его в Тифлисе гораздо удобнее, и потому, что Тебе, вероятно, придется проводить много времени в разъездах. Кроме того, молодой человек, воспитываясь на чужих руках, лучше обтирается; семейство же Муравьевых строгой нравственности. [...]
     11 июня 1856