Что бы значило, что мы усопшим братьям нашим ничего не желаем и ничего не просим в наших молитвах о них, кроме успокоения? Очевидно, таким прошением предполагается в них недостаток покоя. Но откуда сей недостаток? У нас может недоставать покоя от болезни и недугов телесных: там нет тела, нет и болезней телесных. У нас тревожатся от бедности и недостатков в жизненных потребностях: там нет этой бедности, не нужна ни пища, ни одежда. У нас безпокоятся и страдают от притеснения и неправд: там нет места насилию; каждому воздается должное. Отчего же не достает покоя усопшим братиям нашим? Первая причина сего возникает долу, из нашего мира, ими оставленного. Не напрасно сказано, братие мои, в Евангелии, что идеже сокровище ваше, ту будет и сердце ваше (Мф. 6, 21). Это сокровище может состоять не в одних богатствах и драгоценностях, а во всем, к чему сильно привязано сердце наше, хотя бы это было самое малое и ничтожное. Теперь представьте, что человек окончил жизнь и отошел от сего мира. Если его сокровище, то есть, к чему привязано его сердце, было на небеси, состояло в благах духовных и вечных, то он тотчас начинает пользоваться им и потому совершенно спокоен: ибо достиг того, чего желал, имеет то, что любит. Но вообразите, что небо для него было чуждо, что это сокровище все осталось на земле, что он видит и чувствует, что лишился его навсегда. Не явно ли, что от сего должны произойти скорбь и томление в бедной душе? Что она будет мучиться и страдать дотоле, пока не освободится от привязанности к тому, что оставила на земле? А скоро ли может быть сие? и в состоянии ли бедная душа сделать сие сама? Для сего необходима совершенная перемена во всех ее мыслях и чувствах, надобно, чтобы она перестала любить, почла худым и недостойным себя то, в чем дотоле полагала все свое блаженство, и начала находить удовольствие в том, что прежде нисколько не занимало ее, было ей даже противно. Все это, по самому свойству души нашей, не может произойти в человеке без великого насилия своим наклонностям, без крепкой борьбы с своим сердцем и, следовательно, не без сильных страданий.

От сего-то томления внутреннего просим мы успокоения отшедшим от нас отцам и братьям нашим. Упокой, Господи, говорим мы, души их! Приведи у них в забвенье всю суету земную, отреши сердце их от пристрастия к тленному, ими оставленному, да научатся находить пищу и радость не в обладании благами скоропреходящими, а в исполнение святой воли Твоей, да поревнуют примеру чистых духов, окружающих престол Твой, и начав жить их жизнью, да обретут, таким образом, покой мятущимся мыслям и чувствам своим!
Вторая причина, отъемлющая покой у прешедших отсюда братий наших, может сокрываться в них самих, в их совести, обличающей деяния неправые и угрожающей судом страшным.
И в продолжение жизни согрешающий терпит угрызения совести, но сии угрызения бывают слабы потому, что совесть действует не всегда сильно. Притом, человек находит здесь разные способы заглушать свою совесть. Не то по смерти. Там нечем заглушить совести. Там душа, можно сказать, вся состоит из совести; посему угрызения ее за грехи не великие только, но и малые, неотразимы и тяжки.

Но поелику трудно найти человека, который бы не уносил с собою за гроб грехов своих, то нет человека, исключая праведников совершенных, который бы не страдал по смерти от упреков своей совести.

Имея в виду таковое состояние усопших братий наших, святая Церковь, по любви к ним, заставляет нас обращаться с молитвою о них ко Владыке живых и мертвых. Упокой, Господи, души усопших раб Твоих, взываем мы: коснись, то есть, благодатью Твоею их совести и умири ее! Излей на внутренние язвы сердца их елей милосердия Твоего! да угаснет внутренний пламень, да истребится терзающий душу червь. Ожидая с трепетом будущего суда Твоего, да зрят они в то же время очами веры в Лице Судии и своего Ходатая и да успокоиваются упованием на всепокрывающие заслуги Его!

Итак, будем неослабно молиться об усопших и призывать на них покой от Господа. А между тем, молясь о них, не будем забывать при сем и собственного жребия, нас ожидающего. Ибо что теперь с ними, то будет и со всеми нами. Им нельзя уже возвратиться к нам, для возвращения покоя душе своей! А нам ничто не препятствует принимать все меры к нашему будущему успокоению по смерти.

Для сего — во-первых — поспешим освободить себя, сколько можно более, от всех уз и пристрастий земных, дабы по смерти ничто не влекло нашу душу и сердце долу — да не возлюбим, как учит Евангелие, ничего паче Бога: тогда по смерти мы будем свободны и довольны своею участию. Во-вторых — поспешим омыть неправды наши слезами истинного покаяния и облечься верою в заслуги Христовы. Таким образом мы примиримся с Богом и своею совестью; а, примиренные, не будем по смерти иметь причины возмущаться от представления наших грехов, как уже изглажденных крестом Христовым.
В-третьих — будем хранить себя, благодатию Божиею, от всяких наветов духа тьмы. Ибо, кто блюдет себя, говорит святой Иоанн, к тому лукавый не прикасается. Не получив чрез грех и страсти наши права над нами здесь, он не дерзнет посему приблизиться к нам и там. Кратко — приучим себя на земле жить по небесному: и небо, куда пойдем мы, приимет нас как своих; мы вступим в стихию уже себе сродную, в коей потому сретит нас не болезнь и воздыхание, а покой и радость, кои да будет дано улучить всем нам благодатию Господа нашего Иисуса Христа, Ему же слава во веки! Аминь.