Арменскому зловѣрію, отъ различныхъ ересей сложеному, тріе вяще инѣхъ нечестивѣйши суть и гнуснѣйши: ихъже перва и злѣйша есть, яже мудръствуетъ смерть вкусивше человѣческы во время спасительныа страсти Бога Слова безстрастное Божество; вторая же глаголющая вочеловѣчьшееся Богъ Слово, по еже на небо вознесеніи, совлекшеся пріятыя имъ Божественыя плоти отъ пречистыхъ кровей Пречистыя Богоматере; третія же, яже размѣшаетъ злѣ стекшаяся неразмѣснѣ во Христѣ два естества человѣческо и Божествено и бывшыхъ прочее едино естество. Сицевы убо главизны ихъ богомерскыя ереси. Мы же православніи что противу ихъ возглаголимъ? или сложимся [1] имъ, симъ сице ся имѣти? Никакоже, да не буди намъ такова пріяти когда нечестива и хульна помышленія о единомъ по естеству присносущемъ безсмертномъ и безстрастномъ Божіимъ безсмертіи, еже и сами богоборніи бѣси не терпятъ слышати, нижè рещи і сіе явлено, имиже губителный і злоначалный змій рече къ прабабѣ Еввѣ, съ лестію рекъ: не смертію умрете, вѣсть бо Богъ, яко вонже день снѣсте, отверзутся очи ваши, и будете якоже Бози, вѣдяще добро и злое, сирѣчь будете безсмертніи и безтлѣнніи, якоже и самъ Богъ сотворивый васъ. Но многа словеса предлагати о безсмертіи Содѣтеля всѣхъ неточію лишне есть, но и зѣло смѣхливо, преполни бо суть неточію богодухновенна писанія свидѣтельствующа безсмертію присносущнаго живота всѣхъ, но еще и сама писанія внѣшнихъ философовъ и риторъ велелѣпнѣ воспѣваютъ величество присносущнаго Божественнаго безсмертія. Како убо проклятіи арменіи, съ треклятымъ Діоскоромъ, глаголютъ безсмертному естеству Христова Божества умершу бывшу вкупѣ съ святою плотію Его? И аще безстрастно и безсмертно и несозданно Божество Его смерть вкуси по нихъ, то убо и святая душа Его создана сущи вкупѣ съ плотію умре и съ Божествомъ Его; и аще исповѣмы сице ся тѣмъ имѣти, како речемъ Его во адъ сошедша и врата мѣдяна и вереà желѣзна стерша и тамо отъ вѣка содержимыя праведникы исхытивша? Аще якоже плотію умре, сице и Божествомъ и душею, и како прочее истинно будетъ глаголемое отъ самого Распятаго: сего ради любитъ Мя Отецъ, яко Азъ полагаю душу Мою, да пакы возму ю, и пакы: имамъ власть положиті ю, и власть имамъ пакы взяти ея [2]? И аще, по нихъ, якоже умре плотію, такоже умре и Божествомъ и душею, како можетъ пріяті ю весь мертвъ бывъ, безчисленно силная сила вседержителева Божіа? И аще душа человѣча словесна и безсмертна создана не можетъ умрети, како животъ всѣхъ, единъ имѣя безсмертіе, и во свѣтѣ живый неприступнѣмъ, на крестѣ умре безсмертнымъ Божествомъ своимъ? А яко хульно и богомерзко есть сицевое еретическое мудрованіе, премудре зѣло лживо показалъ è Аламундаръ Исмаилтянинъ, познавый благочестиву и православную вѣру христіянскую и крестися со всѣмъ домомъ и родомъ его. Услышавъ бо Севиръ скверный обращеніе Исмаилтянина отъ отцы преданнаго нечестія его къ православнѣй вѣрѣ, посла къ нему два единомудрена себѣ епископа, преложити его тщася на богомерзскую свою ересь; ихже пришедша и многа глаголавша къ нему о Севировомъ ученіи, отпусти ихъ рекъ къ нимъ: заутра пакы услышу васъ. Отшедшимъ же имъ, повелѣ единому отъ служащихъ ему вѣрному слузѣ, рекъ: егда пакы къ нему пріидутъ посланіи отъ Севира и глаголютъ къ нему еретическая ученія, да приступивъ шепчетъ во ухо его о архангелѣ Михáилѣ, яко уже умре. Пришедшимъ же пакы имъ, и многа хитрословящимъ къ новопросвѣщенному Аламундару, посреди бесѣды ихъ приступи преднаученый рабъ его, шепталъ во ухо своего владыкы, якоже предповелено бысть; и Аламундаръ абіе сѣтовавъ скорбѣти лицемѣръствовалъ, и низъ къ перси главу преклонъ, молча сѣдяше, не внимая глаголемыхъ отъ епископъ; и онѣмъ прилѣжно вопрошающимъ виновное скорби его, люта зѣло, отвѣща, вѣсть сказамися, яко архангелъ Михáилъ умре, и како не скорбѣти ми, лишився таковаго хранителя. И они абіе возопиша: не ими вѣры, преславный князь, ни пріимай отнюдь сицеву вѣсть, лжа бо есть проявлена, ангельское бо естество смерти не подлежитъ, безсмертно создано бывше отъ Содѣтеля всѣхъ. И Аламундаръ къ нимъ: рцыте ми, о вы, молю васъ, аще ангельское естество, безсмертно создано бывше по благодати отъ Содѣтеля всѣхъ, не можетъ умрети, — Безначальный и Присносущный, единъ имѣя естествомъ безсмертіе, во свѣтѣ живый неприступнѣмъ, како умре безсмертнымъ Божествомъ своимъ, во время спасителеыя страсти Своеà? Много убо вы заблужаете и далече истины отпадаете и со учителемъ вашимъ. Сицевымъ премудрымъ замышленіемъ новопросвѣщенный онъ Измаилтянинъ заградилъ уста ихъ и посрамилъ. Ино услышимъ предивное чюдо не отъ земля, но отъ самѣхъ небесъ содѣяно Божіимъ смотреніемъ на извѣщеніе убо истиннаго богочестія, и на изобличеніе богомерзскія арменскыя ереси. Блаженнѣйшему патріарху Проклу, внѣ Констянтина града въ поляхъ, со всѣмъ причтомъ и со всѣми людми мольбы и моленія со слезами приносящу Владыцѣ всѣхъ, дабы милостивъ былъ къ людемъ своимъ и да уставилъ [3] чястыхъ и страшныхъ трусовъ земли, — отрочя мало внезапу въ верхъ на небо восхищено бысть отъ среди людій. Вѣрнымъ же взирающимъ и вопіющимъ со страхомъ многымъ: Господи помилуй, пакы поставлено бысть отроча на земли невредно. И блаженному Проклу вопросившу è, что тамо видѣ и слышалъ, отвѣща рекъ, яко святіи ангели поютъ трисвятую пѣснь безъ приложенія, якоже святая соборная и апостолъская церьковь поетъ ю на земли. И сіе точію рекъ, скончася абіе непостижными судьбами Божіими. А сіе, еже безъ приложенія, сицево есть. Злочестивый Севиръ, страдательно мудръствуя Божество Христово и сію ересь свою утвержая, съ приложеніемъ предалъ стаинникомъ своимъ трисвятое пѣніе пѣти симъ образомъ: Святый Боже, Святый Крѣпкый, Святый Безсмертный, пострадавый, помилуй насъ, прибавленіемъ сицевымъ хотя показати, всескверный, яко Христово Божество пострада, сирѣчь умре вкупѣ со святою Его плотію. Сего же хуленія что ино можетъ быти горѣе и богомерзчае? Аще бо Божество единороднаго пострада, сирѣчь умре со святою плотію Его, по нихъ поганыхъ, то убо и вся Святая Троица пострада, сирѣчь умре, понеже едино Божество, едино естество и едино существо тріемъ нераздѣлимое. Всесвятая бо Троиця Ипостасьми раздѣляется нераздѣлнѣ, а существомъ соединяется неразмѣснѣ, сирѣчь единъ Богъ Святая Троиця единосущна, таяже и раздѣлима не раздѣляется, раздѣляема убо Ипостасьми, нераздѣльна же существомъ и естествомъ и Божествомъ. Явьственѣйше убо обличаеми бываютъ скверніи армени, съ Севиромъ хуляще на самую Святую Троицу, страдателну ю исповѣдающе, сирѣчь смерти подпадшу во время спасителныа страсти Единороднаго. Оле ихъ нечестія и сатанинскаго умышленія! Сея же ради единыя ереси достоитъ намъ гнушатися ихъ совершеннѣ и отвращатися, по глаголющему божественному ревнителю: не ненавидящая ли Тя Господи возненавидѣхъ, и о вразѣхъ Твоихъ истаяхъ, совершенною ненавистію возненавидѣхъ ихъ, во врагы быша ми. Услышимъ же и ино предивно повѣданіе, Божіимъ всяко промысломъ содѣянно въ показаніе убо истины, а на проявленно изъобличеніе Севировы богомерзскiя хулы. Собравшу бо ся священному Четвртому Собору въ Халкидонѣ, 630 богоносныхъ отецъ, и въ доволны дни совзысканію бывшу велику и силну, еретикомъ по бѣсовьскому прѣнію противящимся къ предлагаемымъ отъ православныхъ писательнымъ показаніемъ Божіимъ всяко промысломъ соглашено бысть, обоимъ на Бога и всехвалную мученицу Евфимію возложити показаніе истины. И списавше обои во своемъ свитцѣ уставъ своея вѣры и запечатлѣвше твердѣ, открыша раку мученическыхъ мощей и положиша своя свиткы на священныхъ персѣхъ ея, прирекьше православніи: Ты Господи Сердцевѣдче, молитвами всехвалныя мученицы Твоея, извѣсти противящихъся истинѣ Твоей. Таже прикрывше и запечатлѣвше священную раку, отъидошя во свояси. Понѣкыхъ же днехъ собравшеся по согласію, и печати отъемше, и священную раку разкрывше, — оле вышше ума чюдесъ Твоихъ преблагый и человѣколюбивый Владыко! — обрѣтошя свитокъ убо православныхъ твердѣ держима во святѣй руцѣ мученицы, а еретиковъ далѣе священыхъ ея ногъ повержена, зане богомерзска и всякыя хулы исполнена суща. Что больша сего свидѣтельства на посрамленіе ереси ихъ? Но не покоряются беззаконніи. Елма же и слово есть церковное глаголющее, яко еже отъ враговъ свидѣтельства достовѣрнѣйша суть, бѣсовъ же кыи ины могутъ быти наивяще вражебни нашей православнѣй вѣрѣ? Едино еще отъ нихъ изреченно свѣдѣтелство приложивъ къ предреченнымъ, конецъ сотворю писанію сему. Въ лѣта тьмы идолослуженія волшебное мѣсто было во Елладѣ Пиѳія нарицаемо, идѣже храмъ идольскій созданъ бѣ прекраснѣйшій, и идолъ пресловутый въ немъ почитаемъ бываше отъ всѣхъ невѣрныхъ языкъ нарицаемаго бога ихъ Аполлона. Всѣмъ отвсюду тамо стекающимся невѣрнымъ языкомъ, ворожея же ко вопросу дая отвѣтъ коемуждо демонскымъ коварствомъ, и велію вѣру имѣяху къ нему вси невѣрніи языцы. По спасительнѣй убо страсти Господа нашего Iсуса Христа и еже на небеса вознесеніи, свѣту неблазненнаго богоразумія осіавшу всю подсолнечную, и овѣмъ убо съ радостію послушающимъ апостольскую проповѣдь и крещающимся, овымъ же противящимся и крѣпцѣ противословящимъ, и многу по всей вселеннѣй сущу взысканію и брани межеусобныя, единъ нѣкто отъ жрецовъ Аполлоновъ, зря постигшее толь веліе смущеніе всю вселенную, и маломъ временемъ вся вкупѣ языки разколѣбавшее, и желая видѣти отъ своего бога Аполлона, что новая проповѣдь, обносимая по всей вселеннѣй о новоявленомъ Бозѣ, глаголемомъ Iсусѣ Христѣ, вопроси(ти), дерзнувъ, идола своего бога Аполлона. Бѣсъ же, враждуя тайнѣ Христова благовѣрія, не годовавъ о вопросѣ своего служителя, не похвалилъ его и рече: о дабы еси мене не спрашивалъ отнюдь о семъ, о окаянный служителю мой! Обаче же Божественною силою нудимъ, краткими словесы и не хотя, сказалъ своему служителю страшную тайну Христова вочеловѣченія Бога Слова и спасительныя страсти Его, послѣднее слово прирекъ: и пострадавый Богъ есть, а Божество Его непострада. Что къ симъ речетъ безславный Севиръ и его стаинники, треклятіи армени, страдательно глаголюще Христово Божество? Сей же, во иныхъ многихъ лживый волхвъ Аполлонъ, отъ Божественыа силы нудимъ, исповѣдалъ и не хотя Спаса Христа страдательна и нестрадательна тогоже, страдательна убо по человѣчеству, по немуже человѣкъ бысть совершенъ, нестрадательна же по Божеству. Діоскоръ же и Севиръ и ихъ стаинники, проклятіи армени, како не страшатся страдательно бывше глаголюще Христово Божество безсмертное во время спасительныя страсти Его. Егоже ради совѣтую тебѣ, зане другу вѣрну и брату возлюбленну, отступися скверныя дружбы ихъ и льстивыя бесѣды, аще весма желаеши соблюстися до конца здравъ въ правую вѣру, отцы преданную. Тлятъ бо обычая добрыхъ бесѣды злые, глаголеть апостольская рѣчь. И пакы тойже: человѣка еретика, по первомъ и второмъ поученіи его, отвращайся его [4]. Проклятіи же армени, не единого и втораго, но седмихъ соборовъ поученіямъ противящеся, како убо отнюдь вмѣняютъся намъ достойни сообщенія и бесѣды? Хотяй лѣчити прокаженнаго самъ причястенъ бываетъ проказы его, а здравіе не подаетъ ему. Оно же буди вѣдый, яко всяка ересь начальника и учителя имать діявола, той бо есть глаголемый во святомъ Евангеліи человѣкъ врагъ иже сѣялъ посреди добрыя пшеницы, сирѣчь чистаго и неблазненаго евангельскаго богоразумія, лукавыя плевелы, еже есть различныя ереси и богомерзскія, въ нихже и имиже тщится, всескверный, отлучити насъ неблазненыя и православныя вѣры, юже имамы въ самое присносущное и безначалное Божество вседержительныя и единосущныя и нераздѣлимыя Святыя Троиця, и въ ту страшную и вышше всякого ума и слова сущую тайну вочеловѣченія единороднаго Сына единаго Святыя Троицы, о немже и имже сокрушишяся до конца стрѣлы сильнаго во злобѣ, и оружія его исчезоша, и грады его разоришяся. И самъ той акы худая птица поругаемъ, попираемъ бываетъ отъ всѣхъ вѣрующихъ благовѣрно вседушно въ распятаго Iсуса Христа, раззорителя бѣсовъ. Да не безпечално убо и бесчювствено пребываимъ, но, таковаго и непримиряема врага имуще и навѣтника жизни нашея и спасенія, да трезвимся и бодръствуимъ всегда, и якоже онъ не престаетъ никогдаже вооружатися на ны всякыми козньми, жаждя нашея погыбели, такоже и мы вооружаимъ себе оружіи благовѣрія напротивъ ополченія его и его поборниковъ богомерзскыхъ еретикъ, утвердимъ и оградилъ себе во всякомъ разумѣ и искуствѣ богодохновенныхъ писаній, да коснимся поздѣ когда и крѣпчайшія пищи, и не изнуримъ все житіе наше въ молочныхъ брашнехъ, вооружимжеся доблественнѣ во всеоружство догматикъ, еже есть богословны главы премудраго Іоанна Дамаскына, да научимся въ нихъ крѣпцѣ, да можемъ тѣмъ изъощреніемъ загражати бездверныя уста противящихся намъ, и разорити всяко превозношеніе взимающеся на разумъ Христовъ, давшаго власть намъ ступати на змія и скорпія и на всю силу вражію; нѣсть бо намъ брань къ крови и плоти, еже есть противу человѣческыя немощи, но къ началомъ, ко властемъ, къ миродержителемъ тмы вѣка сего, къ духовомъ лукавымъ [5], ихъ же различныя козни и напаствованія да раззоритъ Господь, и насъ невредныхъ да соблюдетъ въ вѣкы. Аминь.

Примѣчанiя:
[1] согласимся съ ними.
[2] Іоан. 10, 17-18.
[3] остановилъ, прекратилъ.
[4] Тит. 3, 10.
[5] ЕФ. 6, 12.

Печатается по изданiю: Сочиненiя преподобнаго Максима Грека, изданныя при Казанской Духовной Академiи. Часть первая: Догматико-полемическiя сочиненiя. – Изданiе второе. Казань: Типо-литографiя Императорскаго Университета, 1894. – с. 136-145.