И онъ началъ говорить такъ: Не легко обратить скоро на правый путь такого человѣка, который долгое время прежде находился въ заблужденіи. Однакожъ это возможно. Ибо если человѣкъ хотя немного отвращается отъ заблужденія, свидѣтельство истины становится удобопріемлемо для него. Какъ съ разсѣяніемъ мрака, тотчасъ проясняется небо, такъ бываетъ и съ человѣкомъ, если онъ обращается къ Богу: скоро снимается съ его лица облако заблужденія, которое препятствовало правильному его зрѣнію. Заблужденіе же, какъ страсть и какъ сонъ, долгое время владѣетъ тѣми, которые ему подверглись. Но истина пользуется словомъ, какъ жаломъ, и поражаетъ тѣхъ, которые спятъ, и пробуждаетъ ихъ, и они пробужденные, видя истину, пріобрѣтаютъ разумѣніе, слышатъ и различаютъ то, чтó есть, отъ того, чего нѣтъ. Ибо есть люди, которые грѣхъ называютъ правдою, и дѣйствительно думаютъ, что это правда, когда видятъ, что не одни они заблуждаются, а вмѣстѣ съ ними и многіе люди. Но я говорю: не хорошо это извиненіе, что одинъ человѣкъ заблуждается со многими; ибо если одинъ самъ по себѣ безразсуденъ, то велико безразсудство его: во сколько же разъ больше безразсудство, если безразсудствуютъ многіе? А неразуміе, о которомъ я говорю, состоитъ въ томъ, что человѣкъ оставляетъ то, чтó по истинѣ есть, и служитъ тому, чего по истинѣ нѣтъ. Но есть нѣчто по истинѣ, и это называется Богомъ; Онъ по истинѣ есть, и все существуетъ чрезъ Его силу. Онъ не есть сотворенное существо, не получилъ начала во времени; но Онъ отъ вѣчности, и существуетъ во вѣки вѣковъ. Онъ не измѣняется, тогда какъ все измѣняется. Никакое зрѣніе не можетъ видѣть Его, никакой разумъ понять Его, никакое слово — объяснить Его. Любящіе же его называютъ Его Отцомъ и Богомъ истины. Посему если человѣкъ оставляя свѣтъ говоритъ, что есть иной Богъ, то смыслъ его словъ тотъ, что онъ одну изъ тварей называетъ богомъ. Ибо если человѣкъ огонь называетъ богомъ, то это не богъ, потому-что огонь, и если онъ называетъ воду богомъ, то это — не богъ, потому что вода; и если эту землю, по которой мы ходимъ, это небо, которое мы видимъ, если солнце, луну, или одну изъ этихъ звѣздъ, которыя не останавливаясь совершаютъ предписанное имъ теченіе и движутся не по собственной волѣ, и если золото или серебро человѣкъ называетъ богомъ; то все это не вещи ли, которыми мы пользуемся, какъ хотимъ? И если это дерево, которое мы сожигаемъ, и если эти камни, (которые мы сокрушаемъ, (кто-нибудь называетъ богомъ); то могутъ ли они быть богами, когда они служатъ для употребленія людямъ? Не тяжко ли же согрѣшаютъ тѣ, которые въ словахъ своихъ смѣшиваютъ великаго Бога съ этими вещами, которыя существуютъ только по Его повелѣнію? Однакожь я говорю, что когда человѣкъ не слышитъ, и не различаетъ и не знаетъ, что Господь — превыше всѣхъ этихъ тварей, онъ, можетъ быть, не заслуживаетъ осужденія, потому что никто не осуждаетъ слѣпаго, если онъ идетъ непрямо. Такимъ же образомъ люди, ища Бога, натыкались на камни и дерево, а богатые между ними натыкались на золото и серебро, и чрезъ это отдалялись отъ того, чего искали. Но теперь, когда по всей землѣ слышится голосъ возвѣщающій, что есть Богъ истинный, и каждому человѣку дано око, чтобы видѣть, теперь не имѣютъ извиненія тѣ, которые и хотѣли бы, но стыдятся изъ-за того, что многіе раздѣляютъ ихъ заблужденія, обратиться на правый путь. Ибо кто стыдится жить, того необходимость заставляетъ умереть. По сему я совѣтую имъ, открыть глаза свои — и видѣть. Свѣтъ данъ для всѣхъ насъ безъ зависти, чтобы мы чрезъ него видѣли. Если же и по возшествіи свѣта, человѣкъ замыкаетъ глаза свои, чтобы не видѣть, то его путь ведетъ къ погибели. Ибо зачѣмъ человѣку стыдиться тѣхъ, которые съ нимъ заблуждаются? Скорѣе — онъ долженъ убѣждать другихъ, чтобы послѣдовали ему; и если они не убѣдятся, пусть спасаетъ душу свою отъ среды ихъ. Есть люди, которые не могутъ возвыситься надъ землею, своею матерью, и потому дѣлаютъ себѣ и боговъ изъ земли, своей матери; осуждены таковые судомъ истины, потому-то они неизмѣняемое Имя прилагаютъ къ вещамъ измѣняющимся, и не страшатся называть богами то, что сдѣлано руками человѣка, и дерзаютъ дѣлать изображенія Бога, Котораго они не видѣли.

Но я говорю, что говорила и Сивилла объ нихъ [1], именно, что они поклоняются изображеніямъ умершихъ царей. И это легко видѣть: потому что вотъ и теперь они поклоняются изображеніямъ цезарей и почитаютъ ихъ больше, нежели боговъ древнѣйшихъ. Ибо отъ этихъ древнѣйшихъ боговъ идутъ подати и разные сборы цезарю, какъ такому, который больше ихъ; потому и умерщвляются тѣ, которые презираютъ идоловъ и чрезъ то уменьшаютъ доходъ цезаря [2]. Ибо опредѣлено, сколько почитатели даютъ для сокровищницъ другихъ церей въ различныхъ мѣстахъ, сколько даютъ они мѣховъ, наполненныхъ морскою водой [3]! И такова злоба міра, злоба тѣхъ, которые обожаютъ и боятся того, что лишено чувствъ и многіе изъ тѣхъ, которые понимаютъ дѣло, не только сами поклоняются изъ-за выгодъ, для суетной славы, или ради господства надъ многими, но побуждаютъ и другихъ, людей неразумныхъ, обожать то, что лишено чувствъ. Но я хочу по своему разумѣнію написать и объяснить, какимъ образомъ и по какимъ причинамъ стали дѣлать изображенія царей и тирановъ, и какъ потомъ сравняли ихъ съ богами. Жители Аргоса сдѣлали статуи Геркулеса, потому что онъ былъ сынъ ихъ города, отличался храбростію, и своею силой убивалъ вредныхъ животныхъ, а еще больше потому, что аргосцы боялись его, такъ какъ онъ насильствовалъ и у многихъ отнялъ женъ; а онъ былъ похотливъ, такъ же сильно какъ и другъ его, персіанинъ Суради [4]. Опять актійцы [5] обожали царя Діониса, потому что, они первые развели виноградникъ въ своей странѣ [6]. Египтяне обожали еврея Іосифа, который называется Сераписомъ, потому что онъ снабжалъ ихъ хлѣбомъ въ голодные годы. Аѳиняне обожали Аѳину дочь Зевса, царя острова Крита, потому что она основала замокъ Аѳинскій, и тамъ поставила царемъ Эриктипа [7], своего сына, который родился отъ ея прелюбодѣянія съ кузнецомъ Ифестомъ, сыномъ жены ея отца. Она также была въ постоянномъ общеніи съ Геркулесомъ, потому что онъ былъ братомъ ея по отцу; ибо Зевсъ царь любилъ Алкимену, жену Электріона аргосскаго, и отъ прелюбодѣянія съ нею имѣлъ сына Геркулеса. Финикіяне обожали женщину Бальти [8], царицу кипрскую; потому, что она любила Ѳамма, сына Куѳара, царя финикійскаго, оставила свое царство, и поселилась въ Гевалѣ, крѣпости финикійской, и вмѣстѣ подчинила всѣхъ обитателей Кипра царю Куѳару. Но такъ какъ она прежде Ѳамма любила Ареса, съ которымъ и совершила прелюбодѣяніе и была застигнута Ифестомъ ея супругомъ, воспылавшимъ ревностію, то онъ умертвилъ Ѳамма на горѣ Ливанѣ, когда онъ былъ на охотѣ за дикими кабанами. Съ этого времени Балти оставалась въ Гевалѣ, и умерла въ городѣ Афикѣ, на томъ мѣстѣ, гдѣ погребенъ былъ Ѳаммъ. Эламитяне почитали Ну [9], дочь царя Эламскаго. Когда непріятели увели ее въ плѣнъ, отецъ ея сдѣлалъ ея статую и посвятилъ храмъ въ Сузанѣ, крѣпости Эламской. Сиріяне почитали Аѳи, гадибитянку, которая посылала искусную въ врачеваніи дочь Велета, чтобъ она исцѣлила Сими, дочь царя сирійскаго Гадада; а когда нѣкоторое время спустя, самъ Гададъ заболѣлъ проказой, Аѳи просила еврея Елисса, чтобъ онъ пришелъ и исцѣлилъ царя [10]. Месопотамляне также почитали Куѳби, евреянку, которая освободила отъ враговъ одного вельможу эдесскаго Вакру [11]. Писать ли мнѣ о Нево [12], который почитается въ Мабугѣ? Всѣ жрецы мабугскіе знаютъ, что это изображеніе ѳракійскаго мага Орфея. А Адранъ есть изображеніе персидскаго мага Зерадушта. Эти два мага произвели волхвованіе при одномъ источникѣ, который находился въ рощѣ Мабугской, и въ которомъ обиталъ нечистый духъ, причинявшій вредъ и останавливавшій каждаго мимопроходившаго человѣка, по всей странѣ, гдѣ нынѣ лежитъ крѣпость мабугская. Эти маги сообразно съ тайнами своей магіи повелѣли Сими, дочери Гадада, чтобъ она почерпнула изъ моря воды и влила ее въ источникъ, дабы болѣе не являлся нечистый духъ, и не причинялъ никакого вреда. — Такимъ же образомъ и прочіе люди дѣлали статуи своихъ царей и почитали ихъ, о чемъ болѣе не хочу писать. Но ты существо разумное, свободное и знающее истину, размысли объ этомъ самъ съ собою и когда тебя захотятъ облечь въ женскія одежды [13], вспомни, что ты мужъ; вѣрь Тому, Кто воистину есть Богъ, открой предъ Нимъ сердце твое, ввѣрься Ему, и Онъ дастъ тебѣ вѣчную жизнь безсмертныхъ; ибо все содержится въ рукахъ Его. Другіе же предметы почитай тѣмъ, что они суть, изображенія, какъ изображенія, статуи — какъ статуи, и не поставляй какой нибудь сотворенной вещи на мѣсто Несозданнаго. Богъ же, вѣчно живущій, входитъ въ душу твою, ибо душа твоя есть Его образъ, такъ какъ и она невидима, неосязаема, не имѣетъ вида и своею волею движитъ все тѣло. И такъ знай, что если ты почитаешъ Неизмѣняемаго, то и ты, такъ какъ Онъ вѣченъ, когда оставишь видимое и преходящее, будешъ вѣчно предстоять предъ Нимъ, исполненный жизни и знанія; и дѣла твои будутъ тебѣ богатствомъ неумаляющимся, сокровищемъ неоскудѣвающимъ. Но знай, что вѣнецъ твоихъ добрыхъ дѣлъ есть познаніе Бога и служеніе Ему. И знай, что Онъ отъ тебя ничего не требуетъ, ни въ чемъ не нуждается.

Кто же этотъ Богъ? Тотъ, Кто Самъ есть истина, и Слово Коего есть истина. Но что есть истина? То, что не создано, не сотворено, не образовано, т. е. бытіе, которое не имѣетъ начала и называется истиною. Итакъ, если человѣкъ поклоняется чему-либо, сдѣланному руками, то онъ почитаетъ не Истину, и также не Слово истины. Я сказалъ бы еще многое объ этомъ предметѣ, но стыжусь за тѣхъ, которые не понимаютъ, что сами они выше, чѣмъ дѣла рукъ ихъ, которые не замѣчаютъ, какъ они даютъ золото художникамъ, дабы они сдѣлали имъ бога, даютъ серебро для украшенія его, и переносятъ свое богатство съ одного мѣста на другое и обожаютъ его! Какое преступленіе больше того, когда человѣкъ обожаетъ свое богагство, и оставляетъ Того, Кто даетъ ему богатство, ругается надъ человѣкомъ и обожаетъ изображеніе его, убиваетъ животное и почитаетъ образъ его? Должно согласиться, что они почитаютъ художественное изображеніе подобныхъ себѣ людей. Ибо они не почитаютъ веществъ, когда онѣ лежатъ въ кучѣ, а почитаютъ тогда, какъ художникъ сдѣлаетъ изъ нихъ идола. Они не почитаютъ самаго золота или серебра; но если онѣ будутъ обработаны художниками, они почитаютъ ихъ, теряя здравый смыслъ. Чтоже прибавилось къ твоему золоту, что ты теперь поклоняешься ему? Если (ты поклоняешься ему) за то, что оно сдѣлалось подобно крылатому животному, то почему ты не поклоняешься этому самому животному? Если зато, что оно уподобилось хищному звѣрю, то вотъ — этотъ самый звѣрь предъ тобою. Если тебѣ нравится художественное произведеніе, то пусть же тебѣ понравится дивное твореніе Бога, все создавшаго. И по Его образцу работаютъ художники, — стараются сдѣлать такъ, какъ создано Богомъ, но не достигаютъ сходства.

Но, можетъ бытъ, ты скажешь: почему Богъ не устроилъ такъ, чтобъ я почиталъ Его, а не статую? Говоря такимъ образомъ, ты хочешь быть простымъ орудіемъ, а не живымъ человѣкомъ; Богъ же сотворилъ тебя такъ, какъ Ему было угодно, и далъ тебѣ разумъ и свободу. Онъ поставилъ предъ тобою множество вещей, чтобы ты обсуждалъ все и выбиралъ благое. Онъ поставилъ предъ тобою небо и на немъ звѣзды; Онъ поставилъ предъ тобою солнце и луну, которыя ежедневно обтекаютъ небо; Онъ поставилъ предъ тобою множество водъ, и ограничилъ ихъ словомъ Своимъ! Онъ поставилъ предъ тобою великую землю, которая покоится и стоитъ предъ тобою въ одинаковомъ видѣ; и дабы ты не подумалъ, что она стоитъ своею собственною силою, Онъ потрясаетъ ее, когда хочетъ; Онъ поставилъ предъ тобою облака, которыя по его повелѣнію, испускаютъ воду съ высоты, и насыщаютъ землю, дабы ты познавалъ изъ сего, что Тотъ, Кто производитъ это, больше всего существующаго, и дабы ты постигалъ благость Того, Кто далъ тебѣ разумъ, способный разсуждать о всемъ этомъ. Посему я совѣтую тебѣ познать самаго себя, и ты позваешь Бога. Познай, какъ въ тебѣ есть то, что называется душею, какъ чрезъ нее око видитъ, ухо слышитъ, уста говорятъ, движется все тѣло. И когда Богу угодно отдѣлить душу твою отъ тѣла, то оно падаетъ и разрушается. И такъ изъ того, что въ тебѣ есть, но невидимо, познай какимъ образомъ Богъ по собственной волѣ управляетъ всѣмъ міромъ какъ бы тѣломъ, такъ что если Ему угодно будетъ отнять свою силу, то міръ какъ тѣло, упадетъ и разрушится.

Но зачѣмъ созданъ этотъ міръ, и зачѣмъ разрушается? зачѣмъ тѣло, почему оно разрушается, почему оно существуетъ? ты не узнаешь, если не поднимешь головы своей отъ сна, въ который ты погрузился; если не откроешь очей твоихъ и не увидишь, что Одинъ есть Богъ и Господь всего, и не будешь служить Ему отъ всего сердца твоего. Тогда Онъ дастъ тебѣ познать волю Его. А кто далекъ отъ познанія живаго Бога, тотъ мертвъ и погребенъ въ своемъ тѣлѣ. Посему ты пресмыкаешься предъ демонами и привидѣніями на землѣ, и устремляешь напрасныя просьбы къ тѣмъ, которые ничего не могутъ дать. Но ты возвысься надъ тѣми, которые лежатъ на землѣ и цѣлуютъ камни, и свою пищу предаютъ на пожераніе огню, и одежды свои жертвуютъ истуканамъ, и сами имѣя чувства служатъ тому, что лишено чувствъ. Простирай свои непреходящія прошенія къ непреходящему Богу за свою душу, которая не уничтожается, и откроется тогда твоя свобода; объ ней подумай и благодари Бога, Который одарилъ тебя разумомъ и свободой, чтобы ты могъ поступать, какъ самъ хочешь. Онъ поставилъ предъ тобою всѣ вещи, и открылъ тебѣ, что, если ты послѣдуешь злу, то будешь осужденъ чрезъ самыя злыя дѣла, а если послѣдуешь добру, то получишь отъ Него многія блага вмѣстѣ съ вѣчною жизнію безсмертныхъ.

Итакъ, ничто не препятствуетъ тебѣ, какъ свободному, перемѣнить твой худой образъ жизни, искать и обрѣсти Того, Кто есть Господь всего, и служить Ему всѣмъ сердцемъ твоимъ; ибо Онъ независтно сообщаетъ познаніе о Себѣ тѣмъ, которые ищутъ познать Его.

Прежде всего позаботься не обольщать самаго себя. Ибо если ты называешь богомъ то, что не есть Богъ, то ты самъ обольщаешь себя и грѣшишь предъ Богомъ истины. Несмысленный! Ужели то — Богъ, чтó покупается? Ужели то Богъ, что нуждается потребности? Ужели то — Богъ, что должно быть стрегомо? Какъ же ты, покупаешь его, какъ раба, и почитаешь, какъ господа? Какъ же ты просишь у него подаянія, какъ у Бога, и самъ подаешь ему, какъ нищему? Какъ надѣешься на него, что онъ дастъ тебѣ побѣду на войнѣ? Вѣдь, если враги одолѣютъ тебя, то они и его низвергнутъ.

Можетъ быть, какой нибудь царь скажетъ: «я не могу дѣлать то, что считаю справедливымъ, потому что я — царь, и долженъ исполнять волю большинства». Кто говоритъ такимъ образомъ, то по истинѣ заслуживаетъ смѣха. Ибо почему царь не долженъ быть вождемъ на пути ко всему доброму, и убѣждать подвластный ему народъ — ходить въ чистотѣ и познать Бога во истинѣ? Отъ чего ему являть въ себѣ примѣръ всякаго добраго дѣла для своихъ подданныхъ, когда это такъ прилично ему? А это самое гнусное дѣло, если царь самъ поступая дурно, судитъ и осуждаетъ людей преступныхъ. Но я полагаю, что царство тогда только можетъ управляться мирно, когда царь знаетъ Бога истины, и боится неправедно поступить съ своими подданными, и когда онъ во всемъ поступаетъ справедливо, какъ человѣкъ, понимающій, что предстоитъ отдать отчетъ предъ Богомъ; когда и подданные боятся предъ Богомъ поступать неправедно въ отношеніи къ своему царю, и также боятся поступать неправедно другъ съ другомъ. Чрезъ это познаніе Бога и чрезъ этотъ страхъ предъ Нимъ можетъ быть удалено изъ царства всякое зло. Ибо когда царь не дѣлаетъ несправедливости съ подданными, а подданные не поступаютъ неправедно въ отношеніи къ царю и другъ къ другу, тогда очевидное дѣло, вся страна наслаждается миромъ. И тамъ совершается много добра, потому, что между ними всѣми славится имя Божіе. И какое добро предпочтительнѣе того, если царь освобождаетъ подвластный ему народъ отъ заблужденія и этимъ добрымъ дѣломъ благоугождаетъ Богу? Ибо изъ заблужденія проистекаютъ всякія бѣдствія. Главнѣйшее же заблужденіе то, когда человѣкъ не знаетъ Бога, и вмѣсто Бога, почитаетъ нѣчто такое, что не есть Богъ. Но есть люди, которые говорятъ: «въ честь Бога мы дѣлаемъ идола», и почитаютъ именно образъ Бога сокровеннаго, — они не знаютъ, что Богъ на всякомъ мѣстѣ, что Онъ никогда не находится въ отсутствіи, и ничего не дѣлается, чего бы Онъ не вѣдалъ. А ты, жалкій человѣкъ, которому Богъ присутствуетъ въ тебѣ, внѣ тебя и надъ тобою, идешь и покупаешь себѣ изъ дома художника дерево, которое обрѣзано и обработано въ поруганіе Бога; приносишь жертву этому истукану, и не знаешь, что тебя видитъ око Всевидящее, и что тебя осуждаетъ Слово истины, и говоритъ тебѣ: какъ невидимый Богъ можетъ быть вырѣзанъ? а ты дѣлаешь собственное свое подобіе, и покланяешься ему. Такъ какъ дерево обрѣзано, ты и не замѣчаешь, что это — дерево, или что это камень, и что золото цѣнится по вѣсу. И зачѣмъ ты взвѣшиваешь его? Значитъ, ты любишь золото, а не Бога; и не стыдишься, если оно убыло, требовать отъ художника того, что онъ укралъ; — имѣешь глаза, но не видишь, имѣешь сердце, но не разумѣешь. Зачѣмъ ты валяешься на землѣ, и молишься вещамъ, которыя безчувственны? Страшись Того, Кто колеблетъ землю, покрываетъ небо, воздымаетъ море, переставляетъ горы, Кто все можетъ уподобить огню, все истребить. И если ты не можешь оправдаться, то не прибавляй еше къ своимъ грѣхамъ и если ты не можешь познать Бога, то, по крайней мѣрѣ, вѣруй, что Онъ есть.

Опять есть люди, которые говорятъ: «мы почитаемъ то, что намъ, завѣщали отцы». Почему же стараются сдѣлаться богатыми тѣ, которымъ отцы оставили бѣдность; и тѣ, которыхъ не научили отцы, стараются научиться и узнать то, чего не знали ихъ отцы? И почему сыновья слѣпыхъ видятъ, а хромыхъ ходятъ? Не хорошо для человѣка, если онъ слѣдуетъ предкамъ, которые дурно жили; но хорошо, если мы уклоняемся отъ этого пути, дабы избѣгнуть того, что постигло предковъ. Посему разслѣдуй: если отецъ твой поступалъ хорошо, то слѣдуй ему и ты; а если онъ жилъ дурно, то ты живи хорошо, и пусть дѣти твои подражаютъ тебѣ. И сокрушайся объ отцѣ твоемъ, что онъ жилъ дурно; твоя скорбь можетъ помочь ему. Сыновьямъ же своимъ скажи такъ: есть Богъ, Отецъ всего, существо безначальное и несозданное, все содержащее въ своей волѣ. Онъ создалъ свѣтила, дабы твари видѣли другъ друга, а самъ сокрылся въ своемъ могуществѣ отъ всѣхъ своихъ тварей; ибо твари измѣняющейся невозможно видѣть Неизмѣннаго. Тѣ же, которые склоняются къ убѣжденію и достигаютъ до состоянія неизмѣняемости, видятъ Бога, сколько это возможно для нихъ; они также могутъ избѣжать истребленія, когда потопъ огненный, устремится на весь міръ. Былъ нѣкогда потопъ бурный [14], когда сѣверный вихрь развѣялъ назначенныхъ на то людей, и остались только праведные во свидѣтельство истины. Опять въ другое время, былъ потопъ водный, и погибли всѣ люди и животные во множествѣ воды, и сохранились праведные въ деревянномъ ковчегѣ, по повелѣнію Божію. Такимъ же образомъ въ послѣднее время, будетъ потопъ огненный, и сгоритъ земля съ горами ея, сгорятъ люди вмѣстѣ съ идолами, которыхъ они сдѣлали, и со статуями, которымъ они покланялись, и сгоритъ море съ островами его, но праведные сохранятся отъ гнѣва, какъ сохранились праведные въ ковчегѣ отъ водъ потопа. И тогда возстенаютъ тѣ, которые не знали Бога и дѣлали себѣ идоловъ, когда они увидятъ, что и идолы ихъ погибаютъ вмѣстѣ съ ними, и ничто не можетъ помочь имъ.

Но если ты, цезарь Антонинъ, научишься сему, и если узнаютъ это съ тобою и дѣти твои, то пріобрѣтешь имъ наслѣдіе вѣчности, которое не преходитъ, и спасешь душу свою и души сыновъ своихъ отъ участи, которая ожидаетъ всю землю на судѣ истины и правды. Если ты познаешь Бога здѣсь, то Онъ познаетъ тебя тамъ; и если здѣсь ты Его презришь, то Онъ не поставитъ тебя между тѣми, которые знаютъ и прославляютъ Его. Этого довольно для твоего величества; а можетъ быть, и слишкомъ довольно, если угодно.

Примѣчанія:
[1] Куртонъ замѣчаеть, что Мелитонъ могъ имѣть при семъ въ виду слѣдующіе сивиллины стихи, хотя они говорятъ не о царяхъ, но вообще объ идолахъ умершихъ людей:
Ἡμεῖς δ’ ἀϑανάτοιο τριβου πεπλανημένοι ἦμεν
Ἐργα τε χειροπόιητα σεβασμεϑα ἀϕρονι ϑυμῶ,
Ἐιδώλων ξοάνων τε ϰαταϕϑιμένων ἀνϑρώπων.
[2] О томъ же Тертулліанъ говоритъ (Apologet. c. 13): publicos (deos) aeque publico jure foedatis, quos in hastario vectihales habetis... Sed enim agri tributo onusti viliores, hominum capita stipendio censa ignobiliora; nam hae sunt notae captivitatus. Dii vero, qui magis tributarii, magis sancti, imo qui magis sancti, magis tributarii. Majestas quaestuaria efficitur... Exigitis merceden pro solo templi, pro aditu sacri; non licet deos nosse gratis, venales sunt.
[3] По замѣчанію Вельте, здѣсь можно разумѣть соль, добываемую изъ морской воды; или можетъ быть это мѣсто испорчено переписчиками.
[4] Т. е. Зороастръ.
[5] Жители Акты, подъ которой разумѣется Аттика.
[6] Такъ переводитъ Вельте; а Куртонъ перевелъ: «потому, что онъ первый ввелъ вино въ ихъ странѣ».
[7] Т. е. Эректея. Курт.
[8] Подъ Бальти здѣсь разумѣется Венера грековъ, подъ Ѳанномъ — Адонисъ, а подъ Куѳаронъ — Кинира. Курт.
[9] Здѣсь вѣроятно ошибка переписчика, подъ Ну должно разумѣть Анагиту, которая была чтима въ Эламѣ и имѣла богатый храмъ въ Сузѣ. Курт.
[10] На что намекаютъ эти неясныя указанія, не видно; но они очень различны отъ разсказа 2 кн. Цар. гл. 5.
[11] Ренанъ замѣчаетъ объ этомъ: Наес mihi plane nova sunt et mythologiam Syrorum novis commentis locupletant.
[12] Нево упоминается у Исаіи (46, 1) вмѣстѣ съ Вилонъ или Беломъ, какъ халдейское божество; оно встрѣчается также во многихъ ассирійскихъ и вавилонскихъ именахъ собственныхъ, напр. Навуходоносоръ, Гезеніусъ и другіе почитаютъ его за планету Меркурія и принимаютъ въ значеніи «толкователя» боговъ. Но Мелитонъ, очевидно, разумѣлъ подъ Нево нѣчто другое. Вельте.
[13] Въ нѣкоторыхъ безнравственныхъ культахъ азіатскихъ употреблялось переодѣваніе мужчинъ въ женскія одежды и наоборотъ: что и было запрещено во Втор. 22, 5.
[14] Неизвѣстно, чтó здѣсь разумѣется.

Печатается по изданію: Памятники древней христіанской письменности въ русскомъ переводѣ. Сочиненія древнихъ христіанскихъ апологетовъ: Ермій, Мелитонъ, Минуцій Феликсъ. — Приложеніе къ Православному Обозрѣнію. — М.: Въ Университетской Типографіи (Катковъ и К°), 1866. — С. 28-41.