1. Возлюбленные! Божественное Слово, священноначальствующее надъ нами и посредствомъ насъ, всѣмъ настоящаго времени Архіереямъ и Пастыреначальникамъ внушаетъ быть бдительнѣе и рачительнѣе въ своей должности. Оно, пекущееся о спасеніи каждаго, рекшее малодушествовавшему Моѵсею: не ты пасешь народъ Мой, но Я чрезъ тебя (Исх. 4, 12) [2], человѣколюбно руководствуетъ и пасетъ насъ и народъ чрезъ насъ. Къ нему, неизсякаемому источнику дарованій, обращаемся мы нынѣ съ молитвою, да укрѣпитъ немощь нашу своею силою, и да умудрить наше несмысліе неизреченною своею мудростію и благодатію.

2. Всякій разъ, какъ подумаю и размыслю о бѣдствіи, постигшемъ первозданнаго Адама, прихожу въ изумленіе и недоумѣніе: какимъ образомъ онъ, созданный рукою Божіею, бывшій собесѣдникомъ Творца, удостоенный пророческаго дарованія [3], получившій въ жилище рай, сдѣланный царемъ надъ всѣмъ земнымъ, преступилъ одну заповѣдь, и лишился всѣхъ благъ! Ибо всѣ оныя отличія, царскую власть, всѣ божескія дарованія утратилъ онъ — въ одно мгновеніе! Изъ рая изгнанъ, и низверженъ въ бездну нищеты и горестей!

3. Сравнивая такое паденіе, бывшее слѣдствіемъ единократнаго преслушанія, съ безчисленнымъ множествомъ нашихъ грѣховъ, я прихожу въ отчаяніе. Но когда привожу себѣ на память судьбу разбойника, и припоминаю себѣ, что одно слово спасло его и очистило отъ всѣхъ грѣховъ, тогда снова оживаю надеждою, и охотно прибѣгаю къ покаянію. Адама погубило одно преступленіе, разбойника спасло одно слово. Тотъ былъ свидѣтелемъ непостижимыхъ чудесъ [4], и сдѣлался преступникомъ, сей не видѣлъ ничего, точію Христа, и сего распята (1 Кор. 2, 2), поруганнаго, и — увѣровалъ. И такъ между ними большое различіе, большое неравенство и несходство по душѣ и по тѣлу. Разбойникъ не сдѣлалъ ничего отличнаго, кромѣ того, что сказалъ: помяни мя, Господи, во Царствіи Твоемъ (Лук. 23, 42). И вы, ученики Христа, надѣющіеся быть Его сонаслѣдниками, старайтесь имѣть такую же вѣру. Исполняйте и дѣла благочестія. Крестившемуся во имя Отца и Сына и Святаго Духа, и удостоившемуся Божественнаго пріобщенія, Святое Евангеліе не говоритъ: «не обижай, не ударяй никого въ ланиту», но чтó оно говоритъ? Выслушай: если кто тебя обидитъ, если кто ударитъ тебя въ правую щеку твою, подставь ему и другую. И кто понудитъ тебя пройти съ нимъ одну версту, иди съ нимъ двѣ (Матѳ. 5, 39). Едва ли какому Христіанину случится испытать что-нибудь сему подобное отъ единовѣрца; но съ того времени, какъ мы подпали тяжкому игу Измаильтянъ, часто случается и слышать и сносить гораздо бóльшія непріятности. Если бы мы что-нибудь подобное испытывали отъ единовѣрца, то бóльшее воздаяніе заслуживали бы: Христіанинъ, обижающій другаго, подлежитъ втрое большему наказанію, потому что онъ въ семъ случаѣ не только не позволяетъ ударить себя въ другую ланиту, но и самъ причиняетъ обиду другому.

4. Итакъ всякій Христіанинъ долженъ приносить Богу искреннее покаяніе во всякомъ согрѣшеніи, пока еще не произнесенъ на него смертный приговоръ, и не прельщаться обманчивыми пріятностями сей жизни. Настоящая жизнь наша походитъ на жительство одного человѣка, обитавшаго съ женою, единственнымъ сыномъ и рабомъ, въ такомъ домѣ, въ которомъ гнѣздился змѣй, смертельно уязвлявшій. Изнавъ отъ другихъ, что змѣй сей съ давнихъ временъ уязвляетъ всякаго, кто поселяется въ ономъ домѣ, человѣкъ тотъ долженъ былъ или оставить сей домъ, или убить змѣя, то есть, демона сребролюбія и похоти. Но когда онъ пошелъ убить змѣя, то увидѣлъ предъ собой монету изъ чистаго золота, и поднявши ее сказалъ: «еглибъ этотъ змѣй имѣлъ намѣреніе умертвить насъ, то не далъ бы намъ сей монеты», и въ радости присовокупилъ: «можетъ быть, онъ принесетъ намъ и другую монету; не стану убиватъ его». Пришедши на слѣдующій день, онъ нашелъ другую монету, и сказалъ самъ себѣ: «змѣй сей не только не заслуживаетъ смерти, но и достоинъ большой чести».

5. Змѣй довольно долго доставлялъ ему по монетѣ каждый день, не причиняя никакого вреда; и оный человѣкъ весьма былъ доволенъ, что не убилъ змѣя. У сего человѣка былъ дорогой конь, и вотъ змѣй уязвилъ его. — Домъ есть жизнь сія, возлюбленные, а змѣй — властитель міра, врагъ, блюдущій пяту каждаго, дабы умертвить его; монета есть злая похоть, влекущая всякаго въ погибель; ядъ зміинъ — грѣхъ, умерщвляющій всякаго, кто повинуется ему, какъ говоритъ Апостолъ: похоть заченши раждаетъ грѣхъ; грѣхъ же содѣянъ раждаетъ смерть (Іак. 1, 15). Богъ за нашу безпечностъ посылаетъ смерть на скотъ нашъ, дабы страхомъ вразумить насъ.

6. Человѣкъ тотъ, увидя, что конь его умерщвленъ змѣемъ, опечалился, началъ проклинать и домъ и змѣя, и такъ разсуждалъ самъ съ собою: «поелику ядъ этого змѣя смертоносенъ; то лучше убить его; иначе онъ умертвитъ и насъ». Но пришедши къ змѣю, съ намѣреніемъ убить его, онъ нашелъ, по прежнему, монету и подумалъ: «коня мы лишились, зачѣмъ же лишаться каждый день монеты? Змѣй уморилъ только несмысленное животное, а людямъ вреда не причиняетъ, зачѣмъ же убывать его»? Посему онъ не убилъ змѣя; и продолжалъ получать отъ него каждый день по монетѣ, не испытывая никакого вреда. А змѣй, замѣтивъ, что его не опасаются, подкрался и уязвилъ раба во время его сна. Нельзя было сказать: зачѣмъ онъ подошелъ къ гнѣзду змѣя, или зачѣмъ не остерегся отъ опасности? Можно ли предвидѣть внезапный часъ смерти? На крикъ уязвленнаго раба прибѣжалъ господинъ, проклиная и змѣя и часъ, въ который познакомился съ домомъ. — И мы, пока благополучны, не помнимъ о смерти; но посѣти насъ бѣдствіе, мы тотчасъ начинаемъ малодушествовать, проклинать и жизнь и часъ, въ который узнали оную». «Нѣть, — говоримъ тогда, — меня не прельститъ уже суетная жизнь сія», и — подобно псу, обращающемуся на свою блевотину — возвращаемся къ прежнимъ беззаконіямъ, рѣшаемся на гораздо худшія дѣла, не помышляя ни о судѣ, ни о смерти. Во дни счастія и благополучія грѣхъ незамѣтно вкрадывается въ насъ. Какъ птица Гилъ наблюдаетъ за Крокодиломъ, и когда замѣтитъ, что онъ спить спокойно и беззаботно съ открытою пастью, тотчасъ прокрадывается во внутренности его, — и растерзавъ оныя, выходитъ вонъ, оставляя животное мертвымъ: такъ точно и насъ умерщвляетъ грѣхъ. Но мы должны поспѣшно прибѣгать къ покаянію, и оживотворять себя онымъ.

7. Но возвратимся къ предмету нашего слова. Господинъ, увидя, что рабъ его опасно болѣнъ, призвалъ врачей, и просилъ ихъ позаботиться о немъ; но врачи, употребивъ множество лѣкарствъ, нисколько не помогли, и рабъ умеръ. Тогда господимъ поклялся убить змѣя; но пришедши къ гнѣзду его, опять увидѣлъ монету, взялъ ее и сказалъ: «раба, какъ и коня, мы купили; а получаемое нами отъ змѣя количество денегъ, гораздо превосходитъ сумму, заплаченную за нихъ. Намъ слѣдуетъ быть только поосторожнѣе, и змѣй не сдѣлаетъ никакого вреда». Ослѣпленный сребролюбіемъ, онъ опять оставилъ змѣя въ покоѣ, и сталъ жить по прежнему. Змѣй, замѣтивъ, что человѣкъ не думаетъ уже о смерти, опять подползъ ночью, и ужалилъ его сына. — Подобно сему, Богъ, разгнѣвавшись нѣкогда на Ѳарру, отца Авраама, поразилъ смертію старшаго сына его, котораго онъ любилъ болѣе всѣхъ, дабы отецъ образумился. Но онъ не образумился; ибо продолжалъ дѣлать идоловъ и продавать идолопоклонникамъ. Это происходило въ двадцатомъ родѣ отъ сотворенія міра, въ 2332 году [5]. До того времени ни одинъ сынъ, кромѣ Ламеха, сына Маѳусала, не умиралъ прежде отца [6]. Посему Священное Писаніе, какъ бы съ удивленіемъ замѣчаетъ: и умре Арранъ предъ (прежде) Ѳаррою отцемъ своимъ, въ земли, въ нейже родися (Быт. 11, 20).

8. Но продолжимъ бесѣду о зміѣ. На громкій крикъ сына прибѣжалъ отецъ. Со слезами на глазахъ и съ отчаяннымъ воплемъ онъ проклиналъ тотъ часъ, въ который узналъ домъ и змія; ибо сынъ былъ у него одинъ. — Такъ точно поступаемъ и мы. Видя умершимъ преждевременною смертію какого-нибудь молодаго человѣка, мы получаемъ какое-то отвращеніе къ жизни и проклинаемъ ее. «Лучше бы, — говоримъ, — не родиться намъ. Тогда бы не знали мы сей жизни и суеты ея. Жалкая участь человѣческаго рода! Чего намъ бѣднымъ ожидать, чего надѣяться, когда сей, въ самомъ нѣжномъ возрастѣ, въ самомъ цвѣтѣ лѣтъ, палъ жертвою смерти? Такъ не прельститъ же насъ болѣе ни суетная жизнь сія, ни соблазнительный грѣхъ». Но не успѣемъ еще осушитъ глазъ отъ слезъ и отвести оныхъ отъ умершаго, не успѣемъ поднять свою голову, поникшую отъ сѣтованія, не успѣемъ даже кончить клятвеннаго отрицанія отъ житейскихъ заботъ, какъ уже хлопочемъ о наслѣдствѣ. Приказываемъ служителямъ бдительно смотрѣть за цѣлостію имѣнія; говоримъ: «поберегите, братцы, пожитки: намъ, сѣтующимъ о покойникѣ, не до нихъ теперь». Такимъ образомъ сего дня мы плачемъ, рыдаемъ безутѣшно, а завтра живемъ такъ, какъ будто намъ во вѣкъ не умирать!

9. Но возвратимся къ тому, на чемъ остановились: поспѣшимъ узнать послѣдующее. — Человѣкъ, видя сына своего горько плачущимъ и просящимъ помощи, созвалъ врачей и обѣщалъ имъ дать все, чего ни потребуютъ, только бы избавили его сына отъ смерти. По врачи, истощивъ всѣ усилія, не помогли ни сколько. Сынъ умеръ, и безутѣшный отецъ поклялся не щадить болѣе змѣя. «Долго ли мнѣ, — говорилъ онъ, — безумствовать? Что я не убью этого проклятаго змѣя, пока онъ не убилъ меня самаго?» Онъ пошелъ убить змѣя, нашелъ монету, взялъ ее, и смотря на нее, сталъ разсуждать: «чтожъ я хочу сдѣлать? Сынъ мой уже умеръ, и можетъ быть, еслибъ поостерегся, змѣй не сдѣлалъ бы ему никакого вреда. Мы, я и жена, конечно успѣемъ взять такія предосторожности, что змѣй не причинитъ намъ вреда. Я лишился сына: для чего же лишать себя и ежегодно получаемыхъ мною трехъ сотъ шестидесяти пяти монетъ»? Такимъ образомъ онъ опять оставилъ змѣя въ покоѣ; а змѣй продолжалъ доставлять ему каждый день по монетѣ, усыпилъ его бдительность и заставилъ цѣнить суету сей жизни выше всего.

10. Итакъ змѣй опять подкрался неожиданно и ужалилъ его жену. Такъ-то смерть приходитъ къ намъ, яко тать, въ часъ, въ который мы вовсе объ ней не думаемъ, и похищаетъ насъ. Жена вскрикнула. Супругъ со слезами и воплемъ поспѣшаетъ къ ней. Услышавъ о его несчастіи, собрались къ нему сосѣди, друзья и родственники, и всѣ плакали. Человѣкъ опять собралъ врачей, и обѣщалъ наградить ихъ, если спасутъ жену отъ смерти. Но врачи, истощивъ всѣ средства, не смогли помочь. Такимъ образомъ умерла и жена, оставивъ своего супруга одинокимъ вдовцемъ. Онъ разсказалъ своимъ друзьямъ и сродникамъ обо всемъ, чтó змѣй прежде ему сдѣлалъ. Всѣ совѣтовали ему убить змѣя; иначе самъ будетъ умерщвленъ имъ. Онъ принялъ совѣтъ ихъ, пришелъ къ тому мѣсту, гдѣ жилъ змѣй, и готовился убить его при первомъ появленіи, какъ вдругъ взглянувъ на мѣсто, гдѣ находилъ прежде монету, видитъ вмѣсто ея жемчужину бѣлую, чистую, дорогую, вѣсомъ равную монетѣ. Съ радостію онъ схватилъ ее, съ восторгомъ перекатывалъ на ладони, совершенно забывъ о смерти жены и сына и коня своего, и сказалъ себѣ: «если змѣй золотую монету замѣнилъ чистою и бѣлою жемчужиною, то, конечно, онъ бросилъ и смертоносный ядъ свой, и теперь не вредитъ никому».

11. Вотъ безуміе! Такъ всѣхъ насъ, возлюбленные, прельщаетъ змѣй сею суетною жизнію, дабы, удаливъ отъ пути спасенія и благости Божіей, предать насъ вѣчному огню. Точно такое дѣйствіе имѣетъ приманка у рыбарей; она потому такъ и называется, что обманомъ привлекаетъ рыбу къ удѣ: рыбарь двигаетъ приманку передъ рыбою, дабы обмануть ее, а когда она повиснетъ на удѣ, смѣется надъ нею и потомъ полагаетъ на огонь. Такъ точно и насъ обманываетъ зло: ибо весь міръ во злѣ лежитъ. Всѣ знаемъ гибельныя слѣдствія грѣха, и не смотря на то всякій съ охотою и поспѣшно идетъ къ нему, чтобы левъ сей растерзавши пожралъ его.

12. Обманутый человѣкъ чрезвычайно обрадовался жемчугу; началъ съ того времени очищать, отирать, опрыскивать и умащать благовонными духами то мѣсто. Змѣй долго носилъ ему по жемчужинѣ каждый день. Накопивши довольное количество жемчуга, человѣкъ взялъ золота, и сдѣлавъ изъ него вмѣстилище, положилъ въ него жемчугъ и остальныя деньги: потомъ сталъ искать безопаснаго мѣста, гдѣ бы скрыть все это, и искавши долго, нашелъ оное только — подъ изголовьемъ. Тамъ, разрывъ землю, онъ скрылъ свое сокровище, не думая ни о женѣ ни о сынѣ. Но между тѣмъ, какъ онъ съ безпечностію предавался упоенію радости, внезапно подползъ къ нему змѣй и ужалилъ его въ ногу. На сильный крикъ его сбѣжались всѣ сосѣди, друзъя и сродники и со слезами укоряли его: «не говорили ль мы тебѣ: убей змія, онъ и тебя умертвитъ? Истинно, ты самъ себя убилъ!» Онъ опять призвалъ врачей, и просилъ помочь ему, обѣщая съ клятвою дать имъ все, чего ни попросятъ, только бъ спасли жизнь его. Но врачи, употребивъ множество лекарствъ, не смогли помочь ему ни сколько. Наконецъ, отчаясь уже въ человѣческой помощи, — подобно Іову, который говоритъ: «я ожидалъ помощи, а ея не было» (Іов. 30, 26), и по слову Давида: не надѣйтеся на князи, на сыны человѣческія, въ нихже нѣсть спасенія (Псал. 145, 3), — онъ обратился къ Богу и воззвалъ: «Господи, Господи! исполни единственное мое прошеніе: сохрани мою жизнь, чтобы я могъ принести Тебѣ покаяніе. Удаляться отъ Тебя уже не буду; не будетъ соблазнять меня ни суетная жизнь сія, ни сребролюбіе; все имѣніе свое раздамъ, и, удалясь въ пустыню, буду жить въ уединеніи; отрекусь отъ всѣхъ житейскихъ дѣлъ и беззаконныхъ похотей, буду пещись единственно о своемъ спасеніи и благоугожденіи Тебѣ: ибо теперь я узналъ всю суету и ничтожность жизни сей». Онъ призывалъ и святыхъ на помощь, роздалъ множество милостыни бѣднымъ, и далъ обѣтъ Богу не оставлять Его. Богъ услышалъ его молитву и даровалъ ему жизнь.

13. Но оправившись послѣ болѣзни и выздоровѣвъ, онъ позабылъ обѣтъ и клятву, данную Богу, и сказалъ самъ себѣ: «если въ этотъ разъ удалось мнѣ уцѣлѣть, то надѣюсь, что змѣй впредь не причинитъ мнѣ вреда: ибо если бы ядъ его по прежнему быль смертоносенъ, то я не могъ бы выздоровѣть и избавиться отъ смерти». Вотъ обѣтъ и рѣшительность, по видимому, твердыя, а нарушеніе и отступничество — весьма скорыя! Какая жалость! Лучше было бы этому человѣку не родиться. Изъ всего созданія, лишь одинъ человѣкъ оскорбляетъ и раздражаетъ Бога! — Такимъ образомъ человѣкъ тотъ возвратился на свою блевотину, и сталъ жить хуже прежняго. Какъ ведутъ себя спасшіеся, противъ всякаго чаянія, отъ кораблекрушенія и выздоровѣвшіе послѣ отчаянной болѣзни, когда составили даже духовное завѣщаніе, и какъ ведутъ себя разбойники, освобожденные изъ тюрьмы, послѣ пытокъ и выслушанія смертнаго приговора; точно такъ ведемъ себя всѣ мы. Во время скорбей и искушеній мы прибѣгаемъ къ покаянію; но лишь почувствуемъ облегченіе и улучшеніе своего состоянія, какъ опять начинаемъ грѣшить, а такимъ образомъ то строимъ, то разоряемъ, и трудимся совершенно безъ пользы. Подобно и ракъ ползаетъ, то впередъ, то назадъ; и поелику ходъ его неправилень, то легко и ловятъ его. Одинъ созидаяй, а другій разоряяй, что успѣетъ болѣе, токмо трудъ (Сир. 34, 23).

14. Итакъ человѣкъ тотъ сталъ жить по прежнему, получалъ каждый день, какъ и прежде, по жемчужинѣ, приговаривая: обратися душе моя въ покой твой (Псал. 115, 6). Но когда онъ предавался удовольствіямъ и безпечности, змѣй подкрался опять и уязвилъ его въ руку. На сильный вопль его собрались его сосѣди, друзья и сродники, и укоряя его, говорили: «долго ли тебѣ заблуждаться? когда ты образумишься? Долго ли Богъ будетъ терпѣть тебя? Ты далъ ему клятвенный обѣтъ, и — нарушилъ. Подлинно исполнились на тебѣ слова Пророка: егда убиваше я, тогда взыскаху Его (Псал. 77, 34), но послѣ помилованія начинали еще хуже вести себя. Больной опять началъ взывать: «Господи, Господи! знаю, что я солгалъ, пренебрегъ Тебя, Господа и Бога моего, не сохранилъ даннаго Тебѣ обѣта. Дай мнѣ прожить только годъ сей, и испытай меня. Доселѣ я не понималъ своего заблужденія, и не замѣчалъ обмана; но впередъ я не вдамся въ обманъ». Богъ услышалъ молитву его, и онъ остался живъ.

15. Но сей человѣкъ мало по малу опять сталъ предаваться безпечности и нерадѣнію, такъ что наконецъ возвратился на прежній путь. Онъ разсуждаль: «зачѣмъ пропадать симъ дорогимъ жемчужинамъ, когда столько нищихъ, не имѣющихъ насущнаго хлѣба? Лучше будетъ, если я накоплю ихъ побольше и одѣлю ими бѣдныхъ; тогда моя милостыня послужитъ къ моему оправданію. Потомъ сдѣлаюсь отшельникомъ и буду приносить покаяніе. Можетъ быть, для сего Господь и возвратилъ мнѣ жизнь». Вотъ, возлюбленные, какъ привлекательно и соблазнительно богатство. Притворился несчастный милостивымъ, чтобъ обогащаться больше. Это видно изъ послѣдствій: ибо послѣ сего онъ возненавидѣлъ нищихъ; называлъ ихъ людьми праздными, не предусмотрительными, и вовсе не подавалъ никакой милостыни, а предался роскоши, распутству, пьянству, не забывая каждый день пересчитывать свое золото и жемчугъ. Но тогда какъ онъ утопалъ въ удовольствіяхъ, и, совершенно забывъ о смерти, говорилъ: ѣшь, пей, и веселись, душа; много у тебя благъ, тогда какъ размышлялъ, гдѣ скрыть свои деньги, подобно тому богачу, упоминаемому въ Евангеліи, который говорилъ: разорю житницы моя, и бóльшія созижду, и которому сказано было: безумне, въ сію нощь душу твою истяжутъ отъ тебе; а яже уготовалъ еси, кому будутъ? (Лук. 12, 18. 20), — въ то время, какъ онъ еще размышлялъ и говорилъ такимъ образомъ, подкрался къ нему змѣй, и изъязвилъ все его сердце. На крикъ его опять сбѣжались сосѣди и друзья, осыпали его укоризнами и говорили: «несчастный! ты худо заботился о душѣ своей. Богъ предостерегалъ тебя отъ смертоноснаго яда зміинаго и смертію любимаго твоего сына и смертію жены. Самъ ты отъ него два раза былъ при смерти. Ты давалъ Богу клятвенное обѣщаніе не прельщаться впредъ суетою богатства, и Богъ по молитвѣ твоей два раза возставлялъ тебя съ одра смертнаго; но ты, заблудшій, не образумился! Справедливо говоритъ Писаніе: несчастіе исправляетъ сердце разумнаго, а безумный не чувствуетъ и бичеванія (Прит. 23, 35). Сколько разъ мы совѣтывали тебѣ убить змѣя, пока онъ не умертвилъ тебя; но ты не послушался насъ; итакъ во всемъ обвиняй самаго себя». Больной вынесъ свой жемчугъ и золото, и показывая имъ, сказалъ: «все это я отъ него получилъ». Они, качая головами, отвѣчали: «горе тебѣ, несчастный: ты былъ въ заблужденіи. Все это достанется другимъ, а ты раздражилъ только Бога, погубилъ свою душу и предалъ себя вѣчному огню»!

16. Тогда онъ опять началъ плакать и молиться: «Господи! услышь мою молитву еще одинъ разъ, очисти меня, Боже мой и Господи! помилуй, не бери меня отсюда неготоваго и нечистаго». Онъ собралъ отовсюду и врачей, и обѣщалъ отдать имъ все свое имущество, сдѣлаться ихъ рабомъ на всѣ остальные дни свои, если они избавятъ его отъ смерти; и среди лютыхъ мученій говорилъ имъ: «друзья! до сего времени я не зналъ, что смерть такъ горька. Увы мнѣ бѣдному, несчастному! точно я самъ виноватъ въ своемъ заслужденіи, и потому не только не заслуживаю состраданія, но и лишаюсь вѣчной жизни». Просто сказать: онъ молился и употреблялъ всѣ средства, зависящія и отъ врачей и отъ друзей, чтобъ избавиться отъ смерти, но ничто не помогло. Ибо когда Богъ раздраженъ, кто можетъ помочь? Безъ содѣйствія Божія всѣ усилія врачей безполезны и тщетны. Итакъ умеръ этотъ несчастный мучительною и страшною смертію, зная навѣрное, что все нажитое имъ неправдою, клятвопреступленіями и лихоимствомъ достанется другимъ, которые безъ всякой благодарности къ нему будутъ пользоваться его имѣніемъ; а онъ самъ умираетъ и нагъ, и скорбенъ, съ одними грѣхами и съ увѣренностію, что подвергнется вѣчнымъ и тяжкимъ мукамъ.

17. Итакъ умоляю всѣхъ васъ, возлюбленные, во всякое время, на всякомъ мѣстѣ, всякій день и часъ обращаться къ человѣколюбивому нашему Богу съ покаяніемъ, слезами, исповѣданіемъ, и умилостивлять Его щедро милостынею, да проститъ намъ всѣ согрѣшенія наши и удостоитъ насъ вѣчныхъ благъ своихъ, по благодати и человѣколюбію Господа нашего Іисуса Христа, которому слава и держава во вѣки вѣковъ. Аминь.

Примѣчанія:
[1] Въ Соборникѣ (напечат. въ Москвѣ 1700 г. на 388 л.) сіе Увѣщаніе приписано Іоанну Златоусту; но сомнительно, чтобъ оно принадлежало сему святителю, ибо и языкъ въ ономъ не имѣетъ той чистоты, какую находимъ въ твореніяхъ сего св. отца, и изъ мыслей не всѣ сообразны съ обстоятельствами жизни Златоуста. Въ Увѣщаніи сказано: «мы подпали тяжкому игу Измаильтянъ» — сего не могъ сказать Iоаннъ Златоустъ. Кажется, и славянскій переводчикъ замѣтилъ сію несообразность; приведенное мѣсто онъ передаетъ такимъ образомъ: «пріиде тяжкій яремъ діаволь измаилтескій»; предпослѣдняго слова нѣтъ въ подлинникѣ. Впрочемъ, въ славянскомъ переводѣ сего Увѣщанія, вообще, есть и прибавленія и опущенія противъ Греческаго текста, который изданъ Фабриціемъ (Bibl. Graec. Vol. XII. p. 657-674), и съ котораго сдѣланъ Русскій переводъ, помѣщаемый въ сей книжкѣ Христіанскаго Чтенія.
Фабрицій, по указанію видѣнной имъ Греческой рукописи, приписываетъ сіе Увѣщаніе Христофору, Алрксандрійскому Патріарху, современнику Греческаго Императора Ѳеофила (царств. съ 828 по 842 г. по Р. Хр.). Извѣстно его посланіе къ сему иконоборцу, о Святыхъ иконахъ, которое носитъ названіе Многосложнаго свитка. (См. въ Соборникѣ 312 л. на об.).
Впрочемъ, кто бы ни былъ сочинителемъ сего Увѣщанія, оно тѣмъ не менѣе назидательно.
[2] Тексты, приводимые въ Увѣщаніи изъ Ветхаго Завѣта, не всегда слово въ слово согласны съ текстами Еврейскимъ и Греческимъ, изъ сего можно заключить, что писатель Увѣщанія приводилъ оные или по другому какому-либо переводу, или по своей памяти.
[3] Священное Писаніе не называетъ Адама Пророкомъ, посему о его пророческомъ дарованіи можно заключать развѣ изъ того, что онъ узналъ о происхожденіи жены своей изъ ребра его, и нарекъ имена животныхъ сообразно съ ихъ свойствами.
[4] Напр. хожденія Божія въ раю и сотворенія жены изъ ребра.
[5] По другому чтенію, въ 3232 году. Но то и другое чтеніе неправильно, потому что оба отступаютъ отъ лѣтосчисленія Библейскаго. По тексту Еврейскому годъ смерти Аррана падаетъ между 1948 и 2083; а по тексту Семидесяти — между 1334 и 3449 годомъ отъ сотворенія міра.
[6] Т. е. естественною смертію.

Печатается по изданiю: Христофора, патріарха Александрійскаго Душеполезное увѣщаніе, объясняющее, чему подобна жизнь сія, и какой ея конецъ. // Журналъ «Христiанское чтенiе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи». СПб.: Въ типографiи Ильи Глазунова и К. – 1833 г. – Часть IV. – с. 24-47.