ЖИТИЕ И ПРЕДАНИЯ АВВЫ ДАНИИЛА

(кон. VI в.)

Оп.: Жития византийских святых. – СПб.: Corvus, Terra Fantastica, 1995. – с. 112-125. Пер. С.Поляковой.

(Текст переведен по изданию: Clugnet. Vie et de l'abbe Daniel. Revue de l'Orient Chretien. Paris, 1900, V.)

О камнесечце Евлогии

Авва ¹ Даниил, пресвитер ² Скита, случился в Фиваиде ³ вместе с одним учеником своим. И на возвратном пути они плыли по реке и приблизились к какому-то селению: старец велел морякам остановиться здесь. И старец говорит: “Сегодня мы останемся тут”. Ученик его стал роптать, говоря: “До каких пор мы будем скитаться с места на место? Вернемся в Скит”. Старец отвечает: “Нет. Сегодня останемся тут”. И посреди селения того собрались странники. Брат говорит старцу: “Разве Богу угодно, чтобы мы сидели [376] здесь как собратья их? Пойдем хотя в часовню”. Старец говорит: “Нет. Я буду сидеть здесь”. И они просидели там до позднего вечера. И брат начал воинствовать против аввы, сказав: “Из-за тебя я помру”. Когда они так препирались между собой, пришел какой-то старец мирянин высокого роста, совсем седой, весьма древний годами, с вершей в руках. ⁴ Увидев авву Даниила, он обнял его и стал со слезами лобзать стопы его; приветствовал он и ученика аввы и говорит им: “Приказывайте”.

Старец этот держал также факел и обходил улицы того селения в поисках странников. И вот, взяв авву Даниила, и ученика его, и остальных странных, которых встретил, он привел их в дом свой и налил воду в чан, и омыл ноги ученика и старца. Ни в доме у себя, ни где в ином каком месте не имел он никого близкого, кроме единого Бога. И поставил перед ними стол, а когда они поели, бросил оставшиеся куски псам, бывшим в этом селении. Ибо таков был его обычай, и от вечера до раннего утра он не отпускал от себя ни единой души. Старец уединился с аввой, и до самого рассвета они сидели и со слезами вели душеспасительную беседу. Поутру, обнявшись, старцы расстались.

На дороге ученик поклонился авве Даниилу, говоря: “Сделай милость, отец, скажи, кто этот старец и откуда он тебе знаком?”. А авва не пожелал ответить. Брат снова поклонился, говоря: “Ты ведь многое что поверял мне, почему же не поверяешь на сей раз?”. Авва не пожелал рассказать ему о старце, так что брат опечалился и не говорил с аввой до самого Скита. [377]

Вернувшись в свою келию, брат не подал старцу поесть, как обычно, в одиннадцатом часу, а старец соблюдал это время трапезы во все дни жизни своей.

Когда наступил вечер, старец взошел в келию этого брата и говорит ему: “Почему, дитя, ты заставил отца своего умирать с голоду?”. Тот отвечает: “У меня нет отца. А если б был, он любил бы свое дитя”. Авва говорит: “Дай мне поесть” — и берется за дверь, чтобы открыть ее и выйти, но брат успевает удержать авву и лобызает его, и говорит: “Жив Господь, не пущу тебя, если не скажешь мне, кто тот старец”. Брат не мог видеть, чтобы авва был чем-нибудь опечален, ибо весьма любил его.

Тогда старец говорит: “Приготовь мне немного поесть, и скажу”. И, когда старец кончил есть, он говорит брату: “Учись склонять голову, ибо из-за речей твоих в той деревне я не хотел тебе ничего поведать. Смотри, не повторяй того, о чем сейчас услышишь. Старец тот зовется Евлогием, по ремеслу он камнесечец. Каждодневно от трудов рук своих он получает один кератий ⁵ и до вечера ничего не ест. А вечером возвращается в деревню и приводит в дом свой всех странников, которых встречает, и кормит их, а что останется, бросает, как ты видел, псам. С самой юности своей и по сей день он камнесечец. В его сто, если не более, лет Бог дарует ему силу молодого, и каждодневно вплоть до сего дня он зарабатывает свой кератий.

Когда мне не было и сорока лет, я пришел в эту деревню, чтобы продать рукоделие свое, а вечером явился он и, пригласив, по своему обычаю, [378] меня и бывших со мною братьев, принял нас в доме своем.

Побывав там и увидев добродетель старца, я стал по неделям поститься, прося Бога даровать ему более денег, дабы возможно было Евлогию благодетельствовать многих. После трех седмиц поста я лежал едва живой от воздержания и вот вижу, как некто, похожий на святителя, подходит ко мне и говорит: „Что с тобой такое, Даниил?". И я говорю ему: „Я обещал Христу, владыка, не есть хлеба, пока не услышит молитвы моей об Евлогии-камнесечце и не пошлет ему богатство, дабы возможно ему было благодетельствовать многих". А он говорит мне: „Нет. С него достаточно". Я отвечаю: „Недостаточно. Дай ему больше, чтобы через него все славили святое твое имя". А он отвечает мне: „Говорю тебе, что с него достаточно. Если хочешь, чтобы я добавил, стань поручителем за душу его, что она не соблазнится, если Евлогий разбогатеет, и тогда добавлю". Я говорю к нему: „Из рук моих взыщи душу его". ⁶

И чудится мне, будто мы в церкви во имя Святого Воскресения, и младенец сидит на пречестном камне, и справа от него стоит Евлогий. И младенец посылает ко мне одного из стоящих вокруг него и говорит мне: „Ты поручитель за Евлогия?". Я отвечаю: „Да, владыка". И снова он говорит: „Скажите ему, что я спрошу за поручительство". И я говорю: „Знаю, владыка. Только умножь дары свои Евлогию".

И тут я вижу, как двое каких-то мужей полными пригоршнями мечут в пазуху Евлогия монеты, и все, что они бросали, оставалось в ее [379] складках. Пробудившись, я понял, что молитва моя услышана, и восславил Бога. Евлогий же, придя к месту, где он обычно трудился, ударяет по какой-то скале и слышит, что внутри она полая, и находит небольшое углубление, и снова ударяет, и видит набитую монетами пещеру. Удивившись, он говорит в душе своей: „Деньги эти положены израильтянами. Что делать? Если я принесу их в деревню, об этом узнает архонт, ⁷ он заберет деньги и мне будет несдобровать. ⁸ Разумнее уйти в места, где меня никто не знает". И, наняв мулов будто бы для перевозки камней, он ночью свез деньги к реке и оставил свое доброе ремесло странноприимства, которым каждодневно занимался, и, сев на корабль, прибыл в Византии.

Тогда царствовал Юстин, дядя Юстиниана. ⁹ Евлогий дает много денег императору и вельможам его, чтобы стать эпархом священного претория. ¹⁰ И он купил большой дом, который вплоть до сегодняшнего дня зовется египетским. Спустя два года я снова вижу во сне того младенца в церкви во имя Воскресения и говорю в душе своей: „А где Евлогий?". И немного спустя при моих глазах какой-то эфиоп влечет Евлогия прочь от младенца. Пробудившись, я говорю в своей душе: „Горе мне, грешному. Что я наделал? Сгубил свою душу". И, взяв суму свою, я пошел в селение, чтобы продать свое рукоделие и дождаться обычного прихода Евлогия. Но и поздним вечером никто не подошел ко мне. И тогда я встаю и прошу одну старицу, говоря ей: „Амма, ¹¹ достань для меня три хлебца, потому что я сегодня не ел". Она говорит: „Ладно" — и пошла, и принесла мне немного поесть, и дала эту [380] еду, и преподала мне духовное назидание, говоря: „Тебе не ведомо, что монашеский чин требует воздержания во всем", и многие другие назидания. И я говорю ей: „Что ты мне присоветуешь сделать, ибо я пришел продать свое рукоделие?". Она мне сказала: „Хочешь продать свой товар, не приходи в селение так поздно, хочешь быть монахом, иди в Скит". Я говорю ей: „Право, прости меня, но нет ли в этой деревне богобоязненного человека, который покоил бы странных?". Она в ответ: „Что ты сказал, почтенный авва? У нас тут был один камнесечец, который много благодетельствовал странных. И Бог, увидев дела его, воздал ему, и теперь он стал патрикий". ¹²

Услышав ее слова, я говорю в душе своей: „Я повинен во всем". И, сев на корабль, отправляюсь в Византий. И спрашиваю, где тут дом египтянина. Мне его показывают, и я сажусь у ворот в ожидании, когда Евлогий выйдет. И вижу его в великой роскоши, и кричу ему: „Будь добр, я что-то хочу тебе сказать". Евлогий не обратил на меня внимания, а люди из его свиты стали бить меня. И опять, растолкав их, я подошел, и снова они били меня. Так я делал четыре седмицы и не смог поговорить с Евлогием. Тогда, отчаявшись, я ушел и пал перед дверьми храма Богородицы, и в слезах говорю: „Господи, разреши меня от поручительства моего за этого человека, иначе я вернусь в мир". Говоря так в мыслях своих, я впал в дрему, и привиделось мне, будто поднялось великое смятение и люди закричали: „Идет Владычица". И перед ней шли мириады мириад и тысячи тысяч. И я вскричал, сказав: „Смилуйся надо мной". Она остановилась и [381] говорит мне: „Что у тебя?". Я говорю ей: „Я поручился за Евлогия эпарха. Разреши меня от этого поручительства". Она сказала: „Не мое это дело. Как хочешь, выполни свое поручительство". Пробудившись, я говорю в своем сердце: „Пусть я умру, но не отойду от ворот". И когда эпарх вышел, я закричал. Тут ко мне подбегает привратник и бьет меня до тех пор, пока все мое тело не покрывается ранами. Тогда, отчаявшись, я говорю в душе своей: „Пойду в Скит, если будет Ему угодно, Бог спасет Евлогия". Я отправился в гавань, нашел александрийский корабль и взошел на него, чтобы добраться до монастыря. Едва взошедши, я с отчаяния лег и вижу во сне, будто снова стою в церкви во имя Святого Воскресения, и младенец тот сидит на священном камне и гневно смотрит на меня, так что я от страха перед ним дрожу как лист и не могу произнести слова, ибо сердце мое оцепенело. Младенец говорит мне: „Ты не оправдал своего поручительства". И приказывает двоим из окружавших его повесить меня со связанными за спиной руками, а мне говорит: „Не ручайся превыше возможного для тебя и не перечь Богу". Но я висел и не мог произнести слова. И вот раздался глас: „Идет Владычица". И, увидев ее, я исполнился смелости и тихо говорю ей: „Смилуйся надо мной, Владычица мира". Она говорит: „Что тебе вновь надо?". Я говорю ей: „Я терплю кару, ибо поручился за Евлогия". Она говорит мне: „Я заступлюсь за тебя". Я вижу, что она отошла и припала к ногам того младенца. И младенец говорит мне: „Больше не делай так". Я говорю: „Не буду, владыка. Я просил того ради, чтобы от Евлогия была польза людям. [382] Прости прегрешение мое". И по велению младенца меня освобождают. „Ступай в свой монастырь, а я, не бойся, возвращу Евлогия к прежней жизни его". И, пробудившись, я тотчас возликовал великим ликованием, ибо освободился от своего поручительства, и отплыл, благодаря Господа.

Три месяца спустя услышал я, что император Юстин умер и воцарился Юстиниан. И восстают на него Ипат, Дексикрит, Помпий и эпарх Евлогий. ¹³ Трое из них были казнены, и все их имущество расхищено; достояние Евлогия тоже было расхищено, а сам он ночью тайно ото всех покинул Константинополь. Император приказывает убить Евлогия, где бы его ни нашли. И тогда он бежит в свою деревню и переодевается в одежду, какую носят поселяне.

И вся деревня сходится посмотреть на него, и люди говорят ему: „Мы слышали, что ты теперь патрикий". И он отвечает: „Будь это я, я бы знал вас. Есть другой Евлогий родом отсюда, а я ходил в святые места".

И он опамятовался и говорит себе: „Смиренный Евлогий, очнись, возьми свой молот и веди меня. Нет ведь здесь царских палат, и ничто тебе не вскружит голову". И, взяв свой молот, он пошел к скале, где был клад, и, трудившись до шестого часа, ничего не нашел, и стал вспоминать о яствах, о своей свите, о прельщениях тех, и снова стал говорить в душе своей: „Пробуди меня, ибо вновь я в Египте". И мало-помалу святой младенец и Владычица Богородица вернули его к прежней жизни, ибо Бог справедлив и не забыл ему прежних совершенных трудов. [383]

Несколько времени спустя случился я в той деревне, и, гляди, вечером он пришел и повел меня с собой по обычаю своему. И, едва увидев его, я стал вздыхать и со слезами сказал: „Как велики дела Твои, Господи, ¹⁴ все Ты устроил премудро. Кто Бог так великий, как Бог наш, ¹⁵ из праха подъемлет Он бедного, из брения возвышает нищего? Унижает и возвышает. ¹⁶ Кто может исследить чудеса Твои, Господи Боже?". ¹⁷ Я, грешный, попытался и едва не обрек аду душу свою. Принеся воды, Евлогий по обыкновению омыл ноги мои и поставил предо мной стол. И, когда мы поели, я говорю ему: „Как живешь, авва Евлогий?". Он отвечает: „Помолись обо мне, авва, ибо я нищ и пусты руки мои". А я сказал ему: „О, лучше б тебе было не владеть тем, чем ты владел!". Он говорит мне: „Почему, почтенный авва? Когда я чем тебя обидел?". Я говорю: „Чем только не обидел!". Тогда я все рассказал ему. Мы оба заплакали, и он говорит мне: „Помолись, чтобы Бог послал мне богатство, ибо отныне не согрешу". А я говорю ему: „Право, дитя, не жди, чтобы Господь, пока ты в мире этом, доверил тебе больше кератия". И, смотри, в течение столького времени Бог каждодневно давал ему выручить кератий.

Вот я и рассказал тебе, откуда знаю Евлогия. А ты не говори никому”.

Это поверил авва Даниил ученику своему, после того как они ушли из Фиваиды. Должно дивиться человеколюбию Божиему, тому, как в краткое время для блага того мужа Он высоко вознес его и столь же потом унизил. Помолимся же, чтобы познали смирение, убоявшись Господа и Спасителя [384] нашего Иисуса Христа, и сподобились милости пред Страшным судилищем Его по молитвам и заступничеству Владычицы нашей Богородицы Приснодевы Марии и всех святых. Аминь!

Жил в великой Антиохии один золотых дел мастер по имени Андроник. Он взял в жены некую Афанасию, и подлинно в сообразии с именем ¹⁸ стала она бессмертной благодаря делам своим. Андроник был весьма богобоязнен и исполнен добродеяний. Супруги владели большим богатством и все свое достояние разделили на две части — одна была предназначена нищим и монашествующим, а вторая — для уплаты подати и для своих нужд. У них было двое детей: сын, которого назвали Иоанном, и дочь, нареченная Марией. И они предуставили себе не сходиться больше друг с другом и всецело предаться трудам и делам милосердия.

В один из дней блаженная Афанасия вошла в дом взглянуть на детей своих и застала их сильно занемогшими, и, напугавшись, легла вместе с ними на постелю, и обняла их. Андроник, войдя и застав ее там, начал пенять ей, зачем она спит. Афанасия сказала: “Не сердись, господин мой, ибо дети наши занемогли”. Прикоснувшись к ним, он убедился, что дети в жару, и со стенанием отошел, говоря: “Да будет воля Божия”. И удалился из города, чтобы помолиться в храме во имя святого Юлиана. [385]

В середине дня Андроник слышит плач и крики в доме своем и, прибежав, видит, что оба ребенка его умерли. И, войдя в домашнюю молельню, он пал перед образом Спасителя, говоря: “Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. ¹⁹ Господь дал, Господь взял. Как угодно было Господу, так и сделалось. Да будет имя Господне благословенно отныне и вовеки”. Жена же его просила себе смерти. Сошлась немалая толпа, чтобы схоронить детей Андроника и Афанасии, и снесли их на кладбище, и положили рядом с родителями Андроника при храме во имя святого мученика Юлиана.

Среди ночи блаженной Афанасии, спавшей в храме во имя святого Юлиана, этот мученик предстал во сне в образе монаха и говорит к ней: “Зачем тревожишь покоящихся здесь?”. Она сказала: “Господин, не огорчайся на меня, ибо я в горе. Ведь сегодня я схоронила здесь разом обоих своих детей”. Мученик говорит к ней: “Сколько лет им было?”. Она сказала: “Двенадцать лет одному, а другому десять”. Он говорит ей: “Зачем же ты плачешь по ним? Лучше бы оплакивала свои грехи! Ибо, говорю тебе, как естество человеческое требует пищи, так и младенцы в Судный день ²⁰ просят себе у Христа благ грядущей жизни со словами: „Неумытный Судия, Ты лишил нас земных радостей, не лиши и Небесных"”. Эти слова подвигли Афанасию претворить печаль в радость, и она говорит: “Зачем я плачу, если дети мои обитают Небеса?”. И, оборотившись, стала искать явившегося ей монаха, и не нашла, и зовет привратника, и говорит ему: “Где авва, который вошел сюда?”. Тот отвечает: “Видишь, двери заперты, а [386] говоришь: „Где тот, кто только что вошел сюда?"”. И он понял, что Афанасии было видение. Афанасия в страхе ушла в дом свой и рассказала о том, что видела, Андронику. И говорит ему: “Право, господин мой, когда дети наши были еще живы, я хотела тебе это сказать, но боялась, а теперь скажу, если тебе угодно выслушать меня. Отпусти меня в монастырь, чтобы мне оплакать грехи свои”. Андроник говорит ей: “За седмицу обдумай решение свое, и, если не отступишь от него, мы об этом поговорим”. Она пришла снова и повторила то же самое. Тогда блаженный Андроник зовет своего тестя и вверяет ему все их имущество, говоря: “Мы уходим на моление в святые места. Если нас пристигнет смерть, ради Бога, распорядись имением этим и, прошу тебя, сотвори благо душе своей — учреди больницу и странноприимный дом для монахов”. И он освободил рабов своих и рабынь, и дал каждому долю от имущества, и, взяв с собой немного добра и двух мулов, ночью вместе с женой своей ушел из города. Блаженная Афанасия, издали взглянув на дом свой, подняла глаза к небу и сказала: “Бог, рекший Аврааму и Сарре: „Пойди из земли твоей, от родства твоего", ²¹ Сам путеводи нас в страхе Твоем. Ибо вот мы оставили дом наш открытым ради Твоего имени; не закрывай перед нами двери Царствия Твоего”. И оба пошли прочь в слезах. Достигши святых мест, они поклонились им, посетили многих отцов и вступили в александрийский храм во имя святого Мины. Около девятого часа блаженный Андроник видит, как один мирянин ссорится с монахом, и говорит мирянину: “За что ты обижаешь авву?”. [387] Мирянин отвечает: “Владыка, он нанял у меня мула, и я говорю ему: „Сейчас отправимся в Скит, чтобы нам, свершив весь путь ночью, к шестому часу утра добраться до места, а он не хочет"”. Блаженный Андроник говорит: “Есть у тебя еще один мул?”. Мирянин отвечает: “Да”. Блаженный Андроник говорит ему: “Сбегай, приведи мула — я его у тебя нанимаю, потому что тоже направляюсь в Скит”. Андроник говорит жене своей: “Побудь здесь в храме святого Мины, пока я схожу в Скит, чтобы получить благословение отцов, и вернусь”. Блаженная Афанасия говорит ему: “Возьми меня с собой”. Андроник отвечает: “Женщине нельзя ходить туда”. Она со слезами говорит ему: “Ты ответишь перед святым Миной, если останешься там, пока не устроишь меня в монастырь”. И они обнялись, и Андроник отправился в Скит, и, поклонившись отцам, услышал об авве Данииле. Уйдя из Скита, с великим трудом он свиделся с аввой Даниилом и все поведал старцу. И старец говорит: “Ступай и приведи жену свою, и я дам тебе письмо, и ты отдашь жену в Тавенниский монастырь, ²² что в Фиваиде”. Андроник сделал по слову его и привел жену свою к старцу, и они услышали от него слово спасения. И он написал в Тавенниский монастырь, и отпустил их. Когда Андроник воротился, старец дал ему монашескую одежду, наставив его в иноческом житии. И Андроник оставался у него двенадцать лет. По их прошествии он попросил старца отпустить его в святые места. Тот, помолившись за Андроника, отпустил его. На пути своем туда Андроник присел под деревом отдохнуть от зноя (это было [388] в Египте), и, гляди, по строению Божию в мужском платье идет жена его, ибо и она направлялась в святые места. И они приветствовали друг друга. Голубка признала супруга своего, а ему как же было признать ее, когда вся красота Афанасии увяла и женщина стала черна, как эфиоп?! И вот она говорит ему: “Куда направляешься, авва?”. Он отвечает: “В святые места”. Опять она говорит: “И я направляюсь туда; пойдем вместе, но не будем разговаривать друг с другом, будто идем врозь”. Он сказал: “Как тебе угодно”. Афанасия говорит ему: “Не ученик ли ты аввы Даниила?”. Андроник отвечает: “Да”.— “А звать тебя не Андроником?”.— “Андроником”,— отвечает он. Афанасия сказала: “Молитвы старца будут сопутствовать нам”. Андроник говорит: “Аминь”.

Поклонившись святым местам, они возвратились в Александрию, и авва Афанасий говорит авве Андронику: “Хочешь, будем жить в одной келий?”. И тот говорит: “Да, но вперед хочу получить благословение старца”. Авва Афанасий говорит: “Ступай, я буду ожидать тебя в монастыре на 18-й миле, ²³ и, если вернешься, как и прежде на пути, будем наблюдать молчание. А если старец не одобрит этого, не приходи. Я останусь в обители на 18-й миле”. Андроник, вернувшись, в страхе Божием провел с Афанасией еще двенадцать лет и не признал ее.

Часто посещал их старец и вел с ними спасительные для души беседы. И вот однажды он побыл у них, и уже простился, и отправился восвояси, но не успел дойти до монастыря святого Мины, как его догнал авва Андроник, говоря: “Авва [389] Афанасий отходит к Господу”. И, возвратившись, старец видит, что тот отходит. Авва Афанасий начал плакать, а старец говорит ему: “Почему, вместо того чтобы радоваться своему отшествию ко Христу, ты плачешь?”. Тот отвечает: “Я плачу только из-за аввы Андроника. Но окажи милость: когда схоронишь меня и в головах у меня найдешь таблички, ²⁴ прочитай их и вручи авве Андронику”. После молитвы авва Афанасий приобщился и почил во Господе. Пришли обрядить его и увидели, что авва Афанасий — женщина, и это стало известно всей лавре. Старец велел созвать отцов из Скита и из внутренней пустыни: сошлись все монахи из александрийских лавр и собрались все жители города. И скитские монахи по обычаю явились в белых одеждах и с ветвями. И понесли хоронить честные останки блаженной Афанасии, славя Бога, даровавшего женщине столь великую стойкость. И старец оставался там седмицу после кончины блаженной Афанасии. По скончании ее он пожелал взять с собой Андроника, но тот не согласился идти, говоря: “Я окончу жизнь там, где и госпожа моя”.

И снова старец, попрощавшись, удалился, и, прежде чем достиг монастыря во имя святого Мины, его догнал какой-то брат, говоря: “Авва Андроник отходит”. И снова старец велел созвать монахов из Скита, говоря: “Проводите авву Андроника”. А они пришли, и застали его живым, и получили от него благословение, и он почил в мире.

И великая распря случилась между отцами из монастыря на 18-й миле и из Скита: скитские иноки говорили, что это-де наш брат, и мы возьмем [390] останки его в Скит, чтобы молитвы святого обороняли нас. Так же говорили и монахи обители на 18-й миле, что мы-де схороним его вместе с сестрой. Но монахов из Скита было больше. Архимандрит обители на 18-й миле говорит: “Сделаем по слову старца”. А старец сказал, чтобы Андроник был схоронен в обители на 18-й миле. Иноки Скита не желали его слушать, говоря: “Старец уже выше мирского и всякой распри, мы же моложе и поэтому хотим мощей брата; довольно, что мы отдали авву Афанасия”. Старец, видя, что поднимается великое смятение, говорит братьям: “Раз вы не слушаете меня, я останусь здесь, и меня похоронят с моими детьми”. Тогда все успокоились. Андроника схоронили и говорят старцу: “Вернемся в Скит”. И он сказал: “Дайте мне пробыть здесь седмицу после смерти брата”,— и они не стали перечить.

Помолимся, чтобы нам по молитвам святых достичь добродетели аввы Афанасия и аввы Андроника. Аминь.

Комментарии

1. Авва — “отец”. На христианском Востоке так называли настоятелей монастырей или известных своей мудростью и благочестием старцев-подвижников.

2. Пресвитер — вторая степень священства; сан, соответствующий священническому.

3. Фиваида — область Верхнего Египта.

4. ...с вершей в руках.— Так как Евлогий не был рыбаком, верша в его руках имеет, очевидно, символический характер: ведь, увидев будущих апостолов Петра и Андрея, занятых рыбной ловлей, Христос говорит им, что сделает братьев “ловцами человеков” (Матф. 4, 19), и они идут за ним.

5. Кератий — византийская серебряная монета, равная 1/24 номисмы.

6. Из рук моих взыщи душу его.— Ср. Быт. 9,5.

7. Архонт — термин обозначал начальника; им мог быть чиновник и даже крупный собственник.

8. ...мне будет несдобровать.— Евлогий опасается за себя, так как найденный клад, согласно действующему праву, ему следовало сдать фиску.

9. Юстин, дядя Юстиниана — Юстин I, византийский император (518—527).

10. Эпарх священного претория — имеется в виду префект претория, глава гражданского управления, ближайший помощник императора в этой сфере его деятельности.

11. Амма — женское соответствие слову “авва” — см. примеч. 1.

12. Патрикий — один из высших титулов византийской табели о рангах.

13. И восстают на него Ипат, Дексикрит, Помпий и эпарх Евлогий.— Агиограф подразумевает участников восстания Ника (532 г.), но неправильно передает их имена. Ипатий и Помпей, племянники императора Анастасия, принимавшие участие в восстании (Ипатий был даже коронован), очевидно, скрываются под Ипатом и Помпием; Дексикрита и Евлогия другие источники не упоминают.

14. Как велики дела Твои, Господи...— Пс. 91 (92), 5;

15. Кто Бог так великий, как Бог наш...— Пс. 76, 14;

16. ...из праха подъемлет Он бедного, из брения возвышает нищего? Унижает и возвышает.— I Царств. 2, 7—8;

17. Кто может исследить чудеса Твои, Господи Боже? — Ср. Сирах. 18, 6. Речь автора представляет собой мозаику из ветхозаветных цитат.

18. Афанасия — по-гречески бессмертная.

19. Наг я вышел из чрева матери моей...— Иов 1, 21.

20. Судный день — подразумевается Страшный суд в последние дни мира, когда, согласно христианским верованиям, Христос будет судить людей, чтобы определить участь грешников и праведников, и умершие восстанут перед ним из могил.

21. Пойди из земли твоей, от родства твоего...— Быт. 12, 1.

22. Тавенниский монастырь — имеется в виду женский Тавенниский монастырь, расположенный вблизи Сиены (Египет) и, подобно мужскому Тавеннискому монастырю, известный своим строгим уставом.

23. 18-я миля — местность вблизи Александрии (Египет).

24. Таблички — греки писали на внутренней стороне складывающихся навощенных табличек.